Сергей Жемайтис - Багряная планета
Я долго смотрел на Юпитер. Отсюда он виден чуть ярче, чем с лунной обсерватории.
«Кто полетит к Юпитеру? Когда? Наша „Земля“ слишком маломощна, чтобы преодолеть притяжение этого гиганта. Пока автоматические станции только фотографировали его мрачную поверхность, потом они или падали в аммиачную атмосферу или становились его вечными спутниками с очень вытянутыми орбитами. Информация от них поступает скупая и однообразная…»
Вчера я спросил Антона:
— Ты полетел бы к Юпитеру?
— Ну конечно, — ответил Антон. И немного подумав: — Пожил бы только с полгода дома…
Мы все готовы к новым полетам и к Юпитеру, и к Сатурну. И к первой ближней звезде. Куда отправился гравитолет Вечно Идущих. Что случилось с ним? У нас есть изображение этого звездолета, очень похожее на модель в кабинете Великого Стратега. Но дело не в его внешнем виде. Нам давно известна дискообразная форма кораблей.
Вспыхнул зеленоватый экран внутреннего обзора. Локатор включался автоматически каждую четверть часа, и на экране медленно проходит отражение фантастического пейзажа. С черного неба падают белые хлопья: вулкан-гейзер с час назад выбросил облако углекислого газа. Необычный снег покрыл песок и камни. Кристаллы сухого льда искрятся, словно елочная канитель. Черные тени, как провалы в бесконечность, разрезают синеватую белизну. Я невольно вздрагиваю, представив себе, что вдруг очутился за бортом корабля без скафандра.
«Шалят нервишки», — сказал бы Макс и приказал бы принимать набор разноцветных шариков…
Радар задержал свой «взор» на Туареге. Прибор так отрегулирован, что всегда дает знать, если нащупывает металл или живое существо. Дома, при испытаниях, радар нащупывал мышь на расстоянии трехсот метров. Здесь он обыкновенно задерживает свой взгляд только на Туареге, словно по привычке, на каких-то пару секунд и, будто разочаровавшись, что опять видит это неуклюжее, надоевшее ему созданье, неторопливо скользит дальше. Сейчас прошло более пяти секунд, а на экране все еще запорошенный снегом робот. Снег хлопьями свисает с его шлема и плеч. Туарег неподвижен — у него выключена двигательная система. Мне показалось, что наш механический слуга словно располнел, и в этом виновен не только углекислый снег. Стали толще «руки», раздались «грудь» и «плечи». Бесшумно вошел командир. Я знаю, что это он, и спрашиваю:
— Ты ничего нового не находишь в облике Туарега?
— Усиль яркость! — ответил Вашата.
Мы оба молчали, рассматривая Туарега, с «ног» до «головы» покрытого голубоватыми шариками диаметром от двух до десяти сантиметров.
Вашата включил сигнал общего сбора. По кораблю разлилась меланхоличная мелодия незамысловатой пьесы, заимствованной из музыкальной шкатулки XVII века, — сигнал утреннего подъема.
Вообще мы не пользовались «колоколом громкого боя», записанным на пленку для сборов по тревоге. Представляете, как действует колокольный звон на человека со взвинченными нервами?
Через тридцать секунд появился Антон, заспанный, встревоженный, за ним, зевая, показался Макс. Он подозрительно ощупал нас взглядом. Спросил:
— Что еще выкидывают товарищ Марс и тени Вечно Идущих?
Антон понял случившееся без слов и стал рассматривать изображение Туарега на экране. Глаза его загорелись.
— Невероятно! — произнес он. — Это уже не твои кактусята, Макс.
— Ничего удивительного, — как ни в чем не бывало отозвался Макс. — Я все время ждал, что здесь остались и высшие формы жизни. Ведь у них было время приспособиться к изменяющимся условиям… Вы включили фотокамеру?
— Да, — ответил Вашата. — Камера работает.
Все мы стали внимательно рассматривать бок Туарега, покрытый шариками.
— Что они в нем нашли? — подумал вслух Антон.
— Атавизм! — изрек Макс. — Тяга к человеку или его копии отштампована в их генах. Что бы еще могла быть за причина. Надо захватить парочку этих ежей. Христо! Разреши Туарегу провести эту операцию. Ну пожалуйста, Христо!
— Попробуй, Ив, — сказал Вашата.
— Только осторожней! — воскликнул Макс.
Я вначале включил «мыслительный аппарат» Туарега и приказал с величайшей осторожностью взять в «руки» и держать до новой команды два шарика.
— Из тех, что меня облепили? — как-то вяло спросил Туарег.
— Ты понял меня правильно, включаю двигатели. Будь осторожен.
Туарег вздрогнул и неожиданно рухнул на камни, да так, что из микрофона хлынули звон и скрежет.
На экране мы увидели, как в разные стороны раскатились голубоватые шарики и исчезли в трещинах.
— У меня плохо работают рычаги, — сказал Туарег, делая безуспешную попытку подняться.
— А шарики! Ты схватил хоть одного? — спросил Макс.
— Рычаги… плохо… — выдавил из себя робот.
— Ив, проверь у него аккумуляторы, — приказал Вашата.
Я сам уже догадался, что у бедного Туарега что-то случилось с питанием. Индикатор емкости «вечных» батарей показывал совсем ничтожное напряжение тока.
Антон улыбнулся:
— Они высосали из него все электричество. Но каким путем? У него такая надежная изоляция. Ведь он мог целый год без остановки расхаживать по Марсу и заниматься полезной деятельностью.
Макс сказал:
— Надо выйти и посмотреть, в чем там дело, я захвачу контейнер…
— Ни в коем случае! — в голосе командира послышался испуг. — Ты уверен, что они не нападут и на нас? И не попытаются разрядить аккумуляторы и прогрызть скафандры?
— Да, черт возьми! Ты, как всегда, прав, Христо. Надо на этот раз проявить максимум осторожности, тем более что мы засняли поведение голубых ежей.
— Ив! Вызови Арта! — приказал Вашата.
Как только я включил локатор дальнего обзора, «тень» Арта появилась рядом с Антоном.
— Знаю, голубые шары, — сказал Арт. — Тревожит отсутствие информации?
— Да, Арт, — ответил Вашата. — Что ты знаешь о них?
— Пожиратели энергии.
— Живые существа?
— В той степени, что они существуют.
— Белковые организмы?
— Кристаллическая структура.
— Назначение? — спросил Вашата.
— Поглотители.
— Чего?
— Солнечного света, тепла.
— Для чего?
— Сбор энергии.
— Солнечные аккумуляторы?
— Да.
Макс все время порывался вставить словечко и на этот раз воспользовался наступившей паузой:
— Не проще было бы создать нормальные солнечные батареи?
Арт на это:
— Поздно давать советы, Макс. Вечно Идущие тебя не слышат.
— Да, конечно… все же…
— Тебя окутывает поле неприязни, Макс, — безжалостно констатировала тень Арта. — Симптом — бессвязная мысль.
Антон сказал, с трудом скрывая улыбку:
