Сергей Суханов - До и после Победы. Книга 1. Начало.
Но не все ситуации были полезны. В ноябре я отметил очередной юбилей - семидесятое покушение на меня. Вместе с другими опасными ситуациями - бомбежками, обстрелами, засадами, участием в боевых действиях - количество опасных для жизни ситуаций уже перевалило за две сотни - мною овладел стальной фатализм.
Он стал моим щитом не только против непосредственной физической опасности, но и отложенной. Если раньше я считал достаточной защитой от властей СССР небольшой коллектив, под прикрытием которого я проскользну в советское общество, когда перейду линию фронта, то сейчас, так как я засветился по полной, пришлось создавать небольшой культ личности - мне казалось, что только всенародная если не любовь, то хотя бы известность, могут защитить меня от властей - если те будут видеть, что за мной, пусть и на словах, стоят значительные массы населения, меня не тронут. Конечно, было глупо рассчитывать на это, учитывая судьбу Троцкого, Бухарина и прочих политических деятелей, которые были не менее, а скорее даже более известны и знамениты, поэтому одновременно я старался улучшить и жизнь народа, чтобы его любовь ко мне, если она есть, подкреплялась ощущение заботы. Поэтому и приходилось вставлять в газетные статьи об улучшении жизненных условий упоминания обо мне - за этим следила служба агитации и пропаганды.
-- ГЛАВА
А сил на улучшение условий мы тратили изрядно. Всю вторую половину лета и начало осени мы выхватиывали и обучали людей работе с техникой, строительным специальностям, работе в лабораториях, цехах, заводах и мастерских - выходившие из окружения и освобожденные из плена постоянно образовывали излишек людей, которых мы не могли направить на непосредственную борьбу с немцами - не хватало ни оружия, ни умений. Благо, сами немцы тогда еще несильно на нас напирали, и было достаточно тех диверсионных действий, что совершали наши ДРГ численностью чуть более трех тысяч человек, подкрепленные менее чем сотней танков и САУ. Остальных же, как я говорил ранее, отправляли на различные учебные курсы, где они осваивали не только военные, но и гражданские специальности.
То есть на первых порах я получил несколько десятков людей, впитавших от меня навыки обучения других людей. Это были те зерна, вокруг которых затем вырастали конгломераты людей, владеющих новыми техниками и знаниями. И они были очень важны, наверное даже важнее той техники, что была у нас к этому времени. А время на обучение нам дали сами фрицы, не восприняв нас по-началу всерьез, позволив нам создать зародыши военных и производствнных структур, научиться новым методам ведения войны и труда.
И к концу сентября это количество более-менее подготовленных специалистов начало переходить в качество - мы вдруг стали способны к производтельной, а не только ремонтной деятельности. Прежде всего это выразилось в значительном увеличении строительства жилья и помещений. Для увеличившегося населения мы строили бараки с кубриками на восемь квадратных метров - по восемь человек в каждом или семью, если кому повезло. Естественно, по современным мне меркам такое жилье было не бог весть чем, но на тот момент многие люди жили в гораздо худших условиях даже в мирное время, не говоря уж о военном, когда без наших усилий альтернативой была бы в лучшем случае землянка. А так, эти скворечники имели хоть и печное, но все-таки отопление - маленькие кирпичные или чугунные печки работали на торфе или дровах - этого добра было навалом и каждую неделю мы выпускали по торфодобывающему комбайну, чью конструкцию со значительными упрощениями слизали с комбайна, найденного на одном из предприятий. Для доставки торфа мы прокидывали узкоколейки к торфоразработкам и потом, если требовалось, перегружали на ширококолейные вагоны - для этого сделали опрокидыватели, чтобы уменьшить трудозатраты на перегрузку. Эту высокомеханизированную технологию добычи торфа мы ввели еще и потому, что торф стал основным источником углеводородного сырья для нефтехимии - из него мы гнали и топлива, и масла, и аммиак для производства азотной кислоты. Он же шел и на топливо для газовых печей - промышленных и металлургических - и на электростанции, и для двигателей машин и тракторов, переделанных на работу на генераторном газе - торф стал становым хребтом всей нашей энергетики.
Так что, уже к концу сентября каждую неделю мы вводили в строй более десяти тысяч квадратных метров жилья. Пока темпы ввода не успевали за приростом населения, и обеспеченность жильем снижалась. Но и мы наращивали строительные мощности - ставили бетонные и кирпичные заводы, организовывали лесопилки с приводом от ДВС, плавили все больше стекла. А высокая стандартизация жилья, которую мы приняли за основу, позволила нам существенно механизировать изготовление дверей, оконных рам и окон, мебели, шкафов и полок - многочисленная оснастка позволяла быстро закрепить и обработать сырье без многочисленных примерок и доводок. Так как обеспеченность строительными материалами в разных местностях была различной, то, естественно, сами коробки бараков были также из разного материала - как традиционного - бревно, кирпич, так и нового для этого времени - я постепенно вводил панельное домостроение. Пока панели были на четверть стены, но и такие размеры позволяли за день построить барак на cто человек. И строительные бригады дружно утверждали, что это не предел. А отделочные бригады еще за день устанавливали косяки, окна, двери, устанавливали чугунные или складывали кирпичные печи - и очередная партия жильцов въезжала в новое жилье, где была не только крыша над головой, но и теплый общественный туалет, помывочные помещения и помещение для стирки. Естественно, вода шла в лучшем случае из артезианских скважин, а то и возили в бочках из ближайшего водоема, ее нагрев выполнялся в бойлерах, но все-равно, постоянное наличие горячей воды значительно снизило педикулез и простуды.
Второй проблемой, помимо жилья, были обувь и одежда. Кожу забитых крупных животных пустили в основном на обувь - делали что-то типа берцев - высокие ботинки со шнуровкой и на толстой подошве - хотя и сложнее сапогов, зато требуется меньше материала, а народ все-равно надо чем-то занять - нападение немцев разрушило хозяйственную деятельность западных районов СССР, как сильный сейсмический удар разрушает города - она просто посыпалась пыльной трухой - люди убегали от оккупации, или просто таились, здания разрушались бомбежками и пожарами, переставала поступать электроэнергия. И весь этот бурлящий поток следовало перехватить, успокоить, пристроить к делу, дать надежду и перспективы. Во многом эту работу удалось совершить благодаря восстановленной системе советской власти - местные советы, руководствуясь общими планами, которые мы постоянно корректировали в зависимости от ситуации и изменяющейся обстановки, выискивали станки и оборудование, сырье и материалы, восстанавливали работу электростанций, организовывали добычу топлива. И - пристраивали людей к работе, в том числе - и к производству одежды - на данный момент именно эта сфера деятельности позволяла нам аккумулировать множество свободных рук, так как доля ручного труда в ней приближалась к ста процентам. Из овчин делали тулупы. Из шерсти - укороченные шинели. Повсюду открывали небольшие фермы по разведению кроликов - добавка и мяса и шкур хотя бы на шапки. Немецкую форму, взятую на захваченных складах, перекрашивали в зимний камуфляж - просто комкали и окунали в чан сначала с темной краской, потом, когда высохнет - со светлой. Так она становилась практически непохожа на ненавистную одежду и можно было носить. Женщины перешивали на себя сами. Народ надо подготовить к зиме. Хорошо хоть портянок хватит на пару миллионов - вывезли склад, полностью забитый материей для них. И шла ускоренная переработка собранного льна и конопли - их стебли трепали, прочесывали, вили нить, ткали ткани, и пускали их на пошив одежды и постельного белья. Наладили изготовление пряжи из сосновых иголок - их долго разваривали и распаривали, потом полученную массу свивали в нити, и затем из полученной пряжи делали довольно теплые вещи - свитера, шарфы, носки, рукавицы - как вязкой, так и из тканей.
