Александр Токунов - Чистилище. Дар учителей
Назначение на должность имама этой мечети в 2008 году имело для Клёна, как для бывшего подполковника КГБ СССР, особое значение. Ещё во время войны в Афганистане в его задачи входила организация информационного и идеологического противостояния противнику. По иронии судьбы, даже приняв ислам, получив пакистанский паспорт и став имамом этой мечети, он, можно сказать, выполнил поручение Партии и Советского правительства. Тем более что отношение к «политическому исламу» в Советском Союзе не было абсолютно негативным. Согласно резолюции XXVI съезда ЦК КПСС, «под лозунгами политического ислама могут зарождаться национально-освободительные движения». Клёну нравилась эта формулировка, потому что она примиряла в его голове имама Абдулхака Касури и подполковника 5-го управления КГБ СССР Анатолия Квасина.
Имам Абдулхак не предал идеалы социализма, но переосмыслил их в соответствии с морально-этической и мировоззренческой концепцией ислама. И воплощал их в жизнь – во всяком случае, в подконтрольных ему медресе, строительных компаниях и фермерских хозяйствах, имущество которых принадлежало его фонду «Амаль». Он выбил оружие из рук капитала и направил его против самого капитала, как сокрушая его идеологически, так и создавая действующую модель социализма в отдельно взятой исламской стране.
Клён ещё раз пролистал брошюру, не вчитываясь в текст, захлопнул её и положил на тумбочку, стоявшую рядом с кроватью. В какой-то момент его пронзила мысль о том, что всё, что он так долго накапливал, кануло в Лету за несколько дней. Но, с другой стороны, волею Всевышнего власть капитала повержена. Это открывает совершенно новые перспективы по созданию общества, построенного на идеалах ислама и идеях социальной справедливости. Здесь и сейчас может быть построен коммунизм. И ровным счётом ничего не могло и не должно было помешать подполковнику Квасину в достижении этой цели.
Что касается исламской общины, то она не исчезла даже здесь, в бункере, с ним находилась группа его последователей, около семидесяти человек – целеустремлённое и дисциплинированное сообщество, в котором каждый знал своё место и свою роль, которой Всевышний удостоил их. Клён чувствовал каждый миг, он чувствовал его пульс, настроение каждого из своих учеников. Каждую секунду он осуществлял чёткий и неусыпный контроль над их деятельностью, словно матка в гигантском термитнике, он, хранивший в своей голове объединённую несокрушимую мощь ислама и марксистско-ленинского учения, был готов произвести на свет десятки тысяч новообращённых членов.
Пока Элькин и компания набивали животы деликатесными продуктами, люди Абдулхака, словно рабочие термиты, в абсолютной темноте обустраивали сектор УЛЬТРА, ориентируясь на задачи не сегодняшнего, но завтрашнего и послезавтрашнего дня. Даже находясь в экстремальных обстоятельствах, он и не думал менять привычный режим работы.
Клён встал с кровати и пересел за добротный сталинский стол. Из кармана длинной рубахи-курты он вынул старый ключ, которым открыл первый ящик стола и извлёк из него старый телефонный аппарат белого цвета с изображением красной звезды. Набрал на диске цифру «пять», через полминуты ожидания на том конце сняли трубку.
– Клён, – уведомил он эфир.
– Крошка, – ответил женский голос.
– Кубика в комнату!
– Jawohl[14], – ответили на том конце.
Он положил трубку, убрал аппарат обратно в стол и закрыл ящик на ключ. Затем откинулся на спинку стула и, глядя в стену, стал поглаживать зелёное сукно стола. Он отметил про себя, что свет лампы очень удачно падает на дверь и на кровать, оставляя его самого в темноте.
В дверь постучали. Клён извлёк серебряные карманные часы, наследие колониальной Индии, принадлежавшие ранее навабу[15] провинции Синд. Их особенностью было то, что стрелки двигались в обратную сторону, согласно причудливому пожеланию заказчика: он, как и Клён, хотел противопоставить себя неумолимо надвигающейся экспансии усреднённой и обезличенной западной культуры. Клён откинул крышку и, посмотрев на циферблат, отметил про себя: семь минут.
– Сахиб? – послышался из-за двери вкрадчивый голос.
Клён не отреагировал.
Постучали снова, но теперь стуки чередовались с определённой ритмичностью и напоминали азбуку Морзе.
– Войдите, – негромко сказал Клён, сунув правую руку под стол.
Электромагнитный замок разблокировал дверь, и гость ввалился в комнату.
– Ассаляму алейкум ва рахматуллахи ва баракятуху!
– Алейкум ассалям, – спокойно ответил Клён, сложив руки домиком на столе. – Можете присесть на кровать, наидрагоценнейший.
Клёну претили все эти пышности и красивости, ему не нравилось, когда его называли «ваша светлость» или «светлейший имам», но приходилось терпеть: таковы были причудливые правила элементарной восточной вежливости. За многие годы они стали для него вполне привычны.
– Благодарю вас, светлейший имам. Что-то вы немного взволнованы сегодня…
– Благодарю вас за то, что вы в столь тяжёлых обстоятельствах и в столь неудобное время соизволили облагодетельствовать визитом своего покорного слугу, – ответил Клён. – Вы так настойчиво случались в мою дверь, что, полагаю, ваша безграничная мудрость уже успела осветить не только моё скромное жилище.
– Лишь мудрость Аллаха безгранична, да будет он славен и велик, о Светлейший!
– Альхам дулилля, хвала Всевышнему! Но в следующий раз я попросил бы вас соблюдать предписанные меры предосторожности. Потому что даже те чрезвычайные обстоятельства, в которых мы оказались, не избавляют нас от их соблюдения.
– Приношу свои искренние извинения и припадаю к вашим стопам.
– Благодарю, увольте меня от этого, – попросил Клён, – такого поклонения заслуживает лишь Всевышний.
Кубик молитвенно воздел руки, прошептал слова молитвы.
– За допущенный проступок вы будете наказаны в установленном порядке. – Клён придвинулся к собеседнику, вынырнул из тени, извлёк из-под стола блокнот с вставленной в него ручкой. – Теперь приступим к обсуждению наших дел. Вы знаете, что господин Элькин сегодня, вернее уже вчера, проводил поминки по убитым при стрельбе в казино. Нынешние условия не позволяют хранить продукты как следует.
– Да, я знаю, – ответил Кубик, – но серьёзных последствий, я думаю, не будет.
– Вы уверены в этом, о мой премудрый советник?
– Мы приняли все меры, насколько это возможно в нынешней ситуации.
– Какие могут быть последствия? – уточнил Клён.
– Вы имеете в виду политические последствия, ваша светлость?
– Ладно… опустим этот вопрос. Вы завершили подготовительные мероприятия к сеансу связи с Раменками?
