Блокада. Книга 3. Война в зазеркалье - Бенедиктов Кирилл Станиславович

Ноги сами несли ее по городу. Дайна шла, не обращая внимания на попадавшихся навстречу прохожих, погруженная в свои мысли. И лишь заметив в конце улицы знакомый силуэт сложенной из красного кирпича высокой башни, остановилась, словно налетев на невидимый шлагбаум.

К башне выводили две улицы – Котляревского и Гетьмана Хмельницкого. Дайна огляделась – сейчас она была на улице Хмельницкого. Почему она пришла сюда? Ведь Отто приказал ей сразу же возвращаться домой. И она вроде бы не собиралась его ослушаться...

Дайна почувствовала, как ноги становятся ватными. Пять дней подряд она ходила к этой башне, проверяя, не появился ли условный знак, и никогда не испытывала такого волнения. Что же произошло с ней сейчас?

Последние пятьдесят метров до башни она шла, будто во сне. Наступал светлый августовский вечер, где-то в вышине с криками носились птицы. В кронах зеленых каштанов, окружавших башню, шуршал ветер.

Дайна подошла к башне, закинула голову, любуясь плывущими над ней облаками. Со стороны это должно было выглядеть совершенно естественно. Каланча, как называли башню жители Винницы – самое высокое здание в городе, ничего удивительного, что она привлекает внимание праздно гуляющих девушек.

Откуда-то, как чертик из табакерки, выскочил тщедушный старичок в очках без оправы.

– Пани желает осмотреть Каланчу? Я могу проводить пани до верху. Такого вида, как с верхней площадки, вы нигде больше не найдете!

– Нет, спасибо, – стараясь подчеркнуть свой прибалтийский акцент, ответила Дайна. – Я просто хочу обойти башню кругом.

– Тогда позвольте, я расскажу вам о ней, – не отставал старичок. – У Каланчи, знаете, есть своя история! О! Многие думают, что это пожарная башня, потому и называют ее Каланчой, но это не так. Ее построили в тысяча девятьсот одиннадцатом году для снабжения города водой...

Голос старичка вдруг отдалился, словно увяз в толстом слое ваты. Дайна уже не слышала его – в ушах гулко стучала кровь, как будто кто-то бил маленькими молоточками.

На красном кирпиче, рядом с жирным пауком свастики, было наспех начерчен неровный кружок солнца с длинными и ломкими лучами.

Глава пятнадцатая

Связной

«Я знала, что солнце там будет, – подумала Дайна. – Каким-то образом знала, поэтому и пришла к башне. Что-то вело меня туда, как на веревочке, не ум, даже не интуиция. Что-то другое».

– Сваришь мне кофе, Вилли? – попросила она бармиксера. – Сегодня был на редкость тяжелый день, мне нужно взбодриться.

– Покрепче, фройляйн Кайните? – лицо, обрамленное бакенбардами, оставалось бесстрастным, но в глазах плясали дружелюбные огоньки. – Может быть, с ложечкой коньяка?

– Это было бы чудесно, – искренне улыбнулась Дайна.

Вилли открыл шкаф и достал оттуда позеленевшую от времени медную кофемолку.

– Тогда садитесь за столик, я вам принесу.

– Спасибо!

Она прошла во второй, полутемный сейчас зал. Народу в подвале было немного, в пул никто не играл. Дайна уселась за столик под толстой, похожей на слоновью ногу, колонной, подпиравшей кирпичный свод.

Связник должен был найти ее здесь, в бильярдной – они условились об этом с самого начала. Порядки в заведении Вилли были вполне демократические, и зайти промочить горло сюда мог любой добропорядочный гражданин – это не возбранялось. Другое дело, что если немцам хотелось поиграть в бильярд, то представители низшей расы должны были немедленно освободить стол. Поэтому коренные жители Винницы играли в бильярд редко.

Бармиксер принес ей крепкий и ароматный кофе. Судя по запаху, коньяка там было гораздо больше чайной ложки, но Дайна лишь благодарно улыбнулась Вилли. Он едва заметно подмигнул ей и вернулся за стойку.

Дайна медленно выпила кофе, отодвинула пустую чашку. Посидела, глядя, как молчаливый Петр в одиночестве гоняет шары. Под тонкой тканью рубашки перекатывались огромные бугры мускулов. Трудно было поверить, что ему уже семьдесят лет.

– Не хотите сыграть со мной партию, фройляйн Кайните? – неожиданно спросил ее маркер.

Дайна вздрогнула от удивления. За эти пять дней Петр еще ни разу не заговорил с ней. Она даже была уверена, что он не знает ее имени. Но ожидание грозило затянуться надолго, и Дайна кивнула.

– С удовольствием, Петр.

Он протянул ей кий.

– Разбивайте.

Она разбила пирамиду, закатив в лузу зеленую шестерку.

– Хотите фору? – поинтересовался он.

– Нет, я люблю играть честно.

– Тогда позвольте пожелать вам удачи.

Она забила еще два шара подряд и приготовилась загнать в лузу третий, когда Петр, неслышно подойдя сзади, шепнул ей в ухо:

– Синичка из лесу прилетела.

Кий в руке Дайны дрогнул, и она смазала шар. Это была условная фраза связника, пароль, предназначавшийся только для бойцов группы «Синица». Но откуда это знает Петр? Выходит, связник партизан – он? Петр, которого сами немцы – Кох, Клейнмихель – считали шпионом службы безопасности? Человек, который, возможно, сдал гестапо группу комиссара Бевза?

– Что ж, фройляйн Кайните, – громко сказал Петр, отодвигаясь. – Пришел и на нашу улицу праздник.

Он примерился и навис над бортиком. Кий в его руках казался зубочисткой.

Дайна оглянулась. В зале, кроме них, было еще человек шесть, все немцы. Они пили пиво и вряд ли прислушивались к их разговору.

«Ответить или нет?» – мучительно размышляла Дайна. Она так ждала этого момента, а теперь вдруг испугалась. Что, если Петр действительно провокатор и агент гестапо? Но откуда ему известен их пароль? Неужели тот, кого захватили в плен, не выдержал пыток? Нет, невозможно! Никто из ребят никогда не выдал бы их с Отто. Умер бы, но не выдал – в этом Дайна была уверена.

Она дождалась, пока Петр промахнется – ей показалось, что он сделал это нарочно – облокотилась на бортик рядом с ним и проговорила:

– Лучше синица в руках, чем журавль в небе.

Петр не отреагировал – во всяком случае, лицо его оставалось таким же сонным и мрачноватым, как обычно. Он подождал, пока Дайна загонит в лузу восьмерку, и одобрительно кивнул.

– Хорошо играете, фройляйн Кайните. Позвольте вас чем-нибудь угостить.

– Если можно, возьмите мне еще кофе, – попросила Дайна. – Вилли превосходно его готовит.

Пока Петр ходил за кофе, она лихорадочно пыталась просчитать последствия своего поступка. Хуже всего было то, что она не успела предупредить Отто. И вообще его не послушалась – вместо того, чтобы спрятаться в доме Галины и переждать грозу, полезла на рожон. Но ведь, возможно, связник и появился в городе в связи с теми событиями, о которых рассказывал Отто. Могла ли она в такой ситуации не пойти на встречу? А вдруг от информации связника зависит жизнь одного из ребят?

«Не хочу знать, – думала Дайна, проклиная себя за трусость. – Не хочу знать, кто из наших ребят попал в плен, кого сейчас пытают в гестапо... Сашка, Левушка, Вася... Кто бы это ни был – мне будет одинаково больно».

Вернулся Петр, поставил перед ней чашку на белом блюдце, перед собой – пузатую кружку с пивом.

– Вы, верно, наслышались обо мне всякого, Дайна, – сказал он, глядя на нее из-под седых кустистых бровей. – Так это все неправда.

Он говорил по-русски, негромко, но совершенно спокойно, будто не боялся, что его могут подслушать. Потом Дайна поняла, в чем дело – Петр говорил чуть в сторону, так, что звуки его голоса гасились тяжелой каменной колонной.

– Я последний из группы Бевза. Мы вычислили предателя, только было уже поздно. Привязали ему камень на шею и бросили в реку, немцы так и не нашли его тела. Когда начались аресты, Иван приказал мне пойти в службу безопасности и сдать тех товарищей, кого все равно уже было не спасти. Все подполье в городе было разгромлено – я остался один.

– Почему я должна вам верить?

Петр пожал бугристыми плечами.

– Не должны. Но всех, кто поддерживал связь с партизанами, пасет гестапо. А мне доверяет и главный гестаповец Карл Доннер, и сам начальник службы безопасности доктор Гегель. У Ивана Бевза, Дайна, не голова была, а Дом Советов. Меня будут подозревать в последнюю очередь. Горько это, да что поделаешь. Понимаешь, что для дела нужно, вот и живешь с клеймом иуды...