Наталья Турчанинова - Киндрэт (Тетралогия)
— Тебе снова удалось удивить меня, Гемран, — честно призналась Дона. — Значит, вы все теперь можете бывать в городе?
— Не все, — с легким сожалением ответил он. — Только самые талантливые и самые смелые.
Вэнс прошелся по дому и не без удовольствия опустился на белые подушки дивана, затем оглянулся на пустоту за своей спиной и заявил:
— А здесь у тебя неплохо. Не слишком безопасно, зато богемно.
Вилисса рассмеялась, присаживаясь рядом с ним.
— Ты хотел о чем-то побеседовать со мной?
— Да. — Беззаботное лицо фэриартоса тут же стало строгим, почти суровым. — Я видел Вольфгера. Говорил с ним.
Он сказал об этом так просто, словно нет ничего естественнее встреч с погибшими кровными братьями.
— Я помню, — тихо сказала Дона, чувствуя, как заколотилось сердце. — Он сказал тебе, как можно победить Основателя. Про Большой круг и…
— Не только это, — мягко перебил ее Гемран. — Он просил меня привести тебя к нему. Он хочет увидеть тебя.
Вилисса непроизвольно прижала ладонь к шее.
— Меня?
— Ты очень нужна ему, — проникновенно сказал Вэнс, вновь прикасаясь к ее руке.
— Но разве возможно попасть в мир…
— Призраков? — подсказал он, понимающе улыбаясь. — Возможно. Со мной. Главное, твое согласие.
Дона поднялась с дивана и, чувствуя на себе пристальный взгляд фэриартоса, прошлась по комнате. Снова остановилась над пропастью, в которой темнели дома и горели редкие фонари. Увидеть Вольфгера… Это было так же невероятно, как повернуть время вспять.
Хотела ли она этого? Поблагодарить его за все, что он сделал для нее? Вновь услышать его голос?
Яркие воспоминания затмили вид ночного города. Она видела, как Вольфгер разгоняет людей Кромвеля, пытавшихся убить ее. И несет, перепуганную и оглушенную, еще человека, на руках. Вновь ощутила прикосновение его губ, а затем и клыков к своей шее, ощутила вкус его крови…
Вольфгер учит ее первому заклинанию… упрекает за чрезмерную впечатлительность… доволен ее успехами… заставляет сражаться со своим бетайласом. Вольфгер собранный, сосредоточенный, уставший, заботливый, равнодушный, жестокий, внимательный… Старший наставник, требовательный учитель, верный друг, надежный защитник.
Вилисса невесело улыбнулась, обнимая себя руками за плечи, чтобы унять легкий озноб.
— Гемран, я хочу увидеть его, — сказала она, глядя в пустоту у себя под ногами.
— Тогда идем, — легко согласился он.
Рука Вэнса коснулась ее спины чуть ниже лопаток, приглашая встать и сделать шаг. Дона хотела последовать за этим движением и уже наклонилась вперед, как вдруг испытала сильное головокружение… а затем перестала чувствовать свое тело…
Магия смерти всегда была связана для нее с полным контролем над собой, с ощущением боли, усталости, потери крови. Теперь Доне казалось, будто из нее вытекает душа. Ничего подобного она никогда еще не переживала. Во время боя с Основателем, когда он швырнул в нее заклинание, все вокруг провалилось во тьму и пустоту. А затем она очнулась уже в безопасности, в Северной резиденции. Теперь вилисса чувствовала, как сознание покидает ее, и не могла остановить этот поток.
Чья-то ладонь взяла ее за руку, и девушка изо всех сил уцепилась за нее. Дону потянули куда-то вверх, она послушно двинулась следом и тут же поняла, что находится на витке огромной спирали. Серые дымные кольца окружали ее со всех сторон. Плыли, перемешивались, двигаясь практически неуловимо. Здесь было очень тихо, или просто она не могла ничего услышать или почувствовать. Даже думать связно тут оказалось трудно.
— Идем, — разобрала она тихий голос Гемрана и поняла, что продолжает сжимать его руку. — Он ждет.
Дона послушно шагнула вперед.
Дым рассеялся. Они стояли в темном, грязном переулке на потрескавшемся асфальте. С неба сыпался мелкий холодный дождь. Пахло мокрым, ржавым железом, гниющим мусором и едва ощутимо дорогим мужским парфюмом.
Где-то играла музыка, слышались приглушенные звуки сирен, человеческие голоса, шум машин. Город, который Дона видела только что вымершим и молчаливым, жил и, как прежде, спешил куда-то. Вилисса взглянула на Гемрана и с удивлением заметила, каким жестким и отрешенным стало его лицо.
— Я привел ее, — сказал он в пустоту.
Послышался негромкий щелчок открывающейся автомобильной дверцы, и Дона увидела машину, стоящую неподалеку. Темно-синий «бентли». А затем ее взгляд остановился на высоком мужчине в черном плаще, быстро идущем ей навстречу. Она ожидала увидеть его, но все же невольно сделала шаг назад, разглядев знакомое, совершенно не изменившееся лицо, светящееся весельем и нетерпением. Он остался таким же, как тридцать лет назад. Таким, каким она его помнила.
— Дона, как же я рад тебя видеть! — Вольфгер остановился, коснулся ее скул обеими руками, сжал, наклонился и поцеловал.
Она ощутила прикосновение его прохладных губ и только тогда очнулась. Освободилась, сделала еще один шаг назад и уперлась в холодную мокрую стену, ошеломленно глядя на мэтра.
Она ожидала увидеть призрака. Бесплотный дух, воспоминание. А он оказался слишком… живым. Девушка ощущала тяжесть ладони, опустившейся на ее плечо, слышала его дыхание, видела, как волосы темнеют и мокнут от дождя, а в глазах сверкают яркие страстные огоньки.
— Вольфгер, — прошептала она, касаясь его холодных губ, мокрых от дождевых капель.
— Я ждал тебя очень долго, — сказал он, гладя Дону по волосам.
— Мне очень жаль, что ты… — Вилисса запнулась, не зная, как можно сказать о смерти этому живому Вольфгеру, которого она видела перед собой. — Нам всем… мне очень не хватало тебя.
— Но теперь ты со мной. — Он обнял ее, крепко прижал к себе и мельком глянул на Гемрана: — Спасибо, фэриартос. Можешь идти.
Но Вэнс не двинулся с места, продолжая смотреть на Дону.
— Я привел ее. Если ты сможешь ее удержать, она останется. Если захочет уйти — уйдет.
Вольфгер отвернулся от вилиссы и уставился на музыканта. Вместо дождя в воздухе закружились снежинки. Мокрый асфальт сковала тонкая корочка льда. Дона почувствовала, как холодный воздух обжег ее горло.
— Она не может уйти, — с ноткой легкой угрозы произнес мэтр, и девушке вдруг стало не по себе.
— Она жива, — твердо ответил Вэнс. — Я не убивал ее. Это не покорный дух, который подчинится любой воле. У нее осталась свобода выбора.
