Роджер Желязны - «Если», 1993 № 09
— Но даже если так, мы все равно можем использовать их, — нетерпеливо заметил я, — чтобы уничтожить насекомых-паразитов или переносчиков инфекции.
— А можем ли? Что заставляет вас так думать? Ограничатся ли они паразитами, или возьмутся за всех насекомых разом? Согласитесь ли вы лишить растения тех, кто их опыляет?
— Возможно, вы правы, — согласился я. — Но не станете же вы утверждать, что нам следует бояться
жуков, пусть даже кристаллических? Даже если они опасны, мы сумеем найти способ справиться с ними.
— Я сидел тут и думал, пытаясь во всем разобраться, — сказал Добби, — и мне пришло в голову, что здесь мы, возможно, имеем дело с совершенно новой для нас социальной концепцией. Я убежден, что жуки должны действовать, базируясь на принципе коллективного разума. Мы имеем дело не с индивидуумом, но с массой, не с цифрой, но с сумой. Это единое целое в виде коллективного разума, подчиненного единой идее.
— Если вы действительно считаете их опасными, то что нам следует предпринять?
— У меня пока что есть наковальня и молоток.
— Шутки в сторону, Добби.
— Вы правы. Это не предмет для шуток и даже не для молотка с наковальней. Мое самое здравое предложение: жителей эвакуировать и сбросить атомную бомбу.
Я увидел, как по дорожке сломя голову несется Билли.
— Папа! — вопил он. — Папа!
— Успокойся, — я сжал его руку. — В чем дело? — Кто-то ломает в доме мебель! — выпалил Билли. — И швыряет обломки на улицу!
— Ты что, серьезно?
— Сам видел! — плакал Билли. — Мама, она же с ума сойдет!
Я не стал ждать продолжения и со всех ног помчался к дому. За мной по пятам топал Билли, а замыкал цепочку Добби, у которого бакенбарды тряслись, как козлиная борода.
Дверь в кухню была открыта, словно кто-то пинком распахнул ее, а возле ступенек валялась куча истерзанной ткани и гора сломанных стульев.
Я перемахнул ступеньки одним прыжком и, как только достиг двери, увидел летящие в меня обломки и едва успел отскочить в сторону. Сплющенное и искореженное кресло, кувыркаясь, пронеслось мимо и приземлилось на кучу хлама.
К этому моменту я успел хорошо разозлиться. Наклонившись, выудил ножку стула. Ухватив ее покрепче, бросился через кухню в комнату. Дубинку я держал наготове, словно уже видел того, на кого жаждал ее обрушить.
Но в комнате никого не было.
Холодильник снова стоял в центре, а вокруг него громоздилась куча кастрюль и сковородок. Из нее под дикими углами торчали пружины от бывшего кресла, а по ковру были рассыпаны болты, гайки и гвозди, а также несколько кусков проволоки.
Я услышал странное потрескивание и резко обернулся на звук.
В одном из углов медленно и умело само собой разбиралось на части мое любимое уютное кресло. Обивочные гвозди плавно вылезали из тех мест, где удерживали ткань, и падали на пол с легким позвякиванием. Из гнезда бодро выкрутился болт и шлепнулся вниз. Кресло, покачнувшись, растерянно осело на пол.
Наблюдая эту картину, я почувствовал, как из меня медленно испаряется злость, а ее место занимает банальный страх.
Я начал потихоньку пятиться, не решаясь повернуться спиной к креслу и выставив перед собой дубинку.
Уткнувшись во что-то мягкое, я заорал и, резко обернувшись, замахнулся…
Это был Добби. Моя рука остановилась вовремя.
— Рэндолл, — спокойно сказал Добби, — кажется, их слишком много!
Он указал на потолок. Я поднял голову. Потолок был покрыт сплошным слоем золотистых спинок.
Увидев их, я снова разозлился. Я отвел руку, прицелился в потолок и уже было собрался швырнуть дубинку, когда Добби схватил меня за руку.
— Не надо их тревожить! — крикнул он. — Откуда мы знаем, что они предпримут в ответ?
Я попытался вырвать руку, но он повис на ней и не отпускал.
— Вот вам мое квалифицированное мнение, — произнес он, продолжая удерживать меня. — Ситуация зашла слишком далеко, чтобы с ней справилось частное лицо.
Я сдался. Было несолидно пытаться вырвать руку из цепких пальцев Добби, и к тому же я сообразил, что дубинка — неподходящее оружие для борьбы с жуками.
— Вероятно, вы правы, — сказал я.
В дверь заглянул Билли.
— Прочь отсюда! — рявкнул я. — Ты — на линии огня. Они почти покончили с креслом и сейчас выбросят его через дверь.
Билли юркнул обратно.
Я пошел на кухню и порылся в выдвижном ящике стола, пока не нашел телефонную книгу.
Отыскал номер и позвонил в полицию.
— Сержант Эндрюс, — раздалось в трубке.
— Выслушайте меня внимательно, сержант. У меня здесь жуки…
— А у меня разве их нет? — весело спросил сержант.
— Сержант, — повторил я, стараясь говорить как можно более рассудительно. — Я знаю, что это звучит смешно. Но это особый вид жуков. Они ломают мою мебель и кидают ее на улицу.
— Вот что я тебе скажу, — все еще весело отозвался сержант. — Отправляйся в постель и постарайся проспаться. Если ты этого не сделаешь, мне придется предоставить тебе кровать в участке.
— Сержант, я совершенно трезв.
В трубке раздался щелчок. Телефон смолк.
Я позвонил снова.
— Сержант Эндрюс, — отозвался голос.
— Вы только что повесили трубку! — заорал я. — Что вы хотели этим показать? Я трезвый, законопослушный гражданин, я аккуратно плачу налоги. Теперь я прошу защиты. Даже если вам все это кажется бредом, то хотя бы ведите себя вежливо. Я вам говорю, что у меня жуки…
— Ладно, — устало произнес сержант, — ты сам напросился. Имя и адрес.
— Я назвал.
— И еще, мистер Мардсен…
— Что?
— Хорошо, если у вас действительно окажутся жуки. Для вашей же пользы. Не дай Бог, если их не будет.
Я швырнул трубку и обернулся.
В кухню ворвался Добби.
— Посмотрите! Летит! — крикнул он.
Мое любимое кресло — вернее, то, что от него осталось — со свистом пронеслось мимо и застряло в двери. Оно судорожно задергалось, еле высвободилось и грохнулось на кучу мусора около ступенек.
— Изумительно, — пробормотал Добби. — Просто изумительно. Но это многое объясняет.
— Так поведайте мне, — гаркнул я, — что это объясняет!
Мне уже осточертело его глубокомыслие.
— Телекинез, — произнес Добби.
— Теле — что?
— Ну, возможно, всего лишь телепортация, — в раздумье уточнил Добби. — Это способность перемещать предметы усилием мысли.
— И вы считаете, что эта самая телепортация подтверждает вашу теорию коллективного разума?
Добби взглянул на меня с некоторым удивлением.
— Именно это я и имел в виду.
