Гарри Веда - Мозголомка. Сборник рассказов
Позиция была идеальной. Холм представлял собой высокий неровный бублик, опоясывающий поле с оврагом посередине, заросшим камышом. Круговая оборона, верхушка высотки была плоской, в нее можно было углубиться и сверху простреливать большую площадь под собой.
Отряд собрался на плато, в эфире висела злая тишина.
— Все в сборе? — Петрович первым нарушил молчание.
— Песдетс… — кто-то подал голос за всех.
— Зато живые. И в сознании. Все в сознании, или пару девочек не перенесли тяготы путешествий? — в тоне Петровича сквозил сарказм.
— Поломало нахрен… мне без гипса финиш, слава бо, позвонок вроде цел…
— Да! Вашу мать! А я левой рукой… а я шевелиться не могу… я одним глазом не вижу, уроды… А-а-а… суки… — вразнобой взорвался эфир, заставив расшириться зрачки оператора.
— Слышь, институт благородных девиц, кончай слюни пускать!
— Петрович, не умничай. И без тебя тяжело… — подал голос Вовка из второго блока казармы. Хоть кто-то из тертых есть в наличии, остальные новички вроде, — еще одна такая переброска и я конца войны не дождусь. По принципиальным соображениям.
— Вован, ты в поджаренном виде смотрелся бы очень аппетитно… — процедил сквозь зубы Леха, — давайте че-то начнем, чего стоим…
— Катенька, что у нас? — Петрович пытался оттереть кровь с экрана — забрызгал всю кабину.
— До подхода противника пять минут. Сама вас расставить не успею. Внимание, ручной режим. Только, давайте, без чудес…
— Все слышали? Только дернется кто — валю без предупреждения… — голос Андрея не оставлял ни единого намека на то, что его что-то остановит.
— Включай, давай… Порядок… Быстрее, хватит наговариваться… — один за другим подали свои пять копеек пилоты.
— Закопай сама поломанного, не забудь… — бросил Петрович и занялся животрепещущей сейчас темой кротовства.
Через две минуты позиция была готова. Пары быстро выжгли наклонные колодцы и вывели бойницы на наружный склон холма, образовав укрепленные огневые точки. И маскировка была великолепной. Все притихли, понимая теперь всю глубину удачи, положившей шарик в нужную лузу на этот раз. Наступила тягучая тишина, наполненная мучительным вглядыванием то в горизонт, то в приближающуюся лавину фиолетовых меток на тактическом экране. Горизонт был чист, но воздух уже гудел тревожной нотой, готовый вот-вот взорваться кошмаром. Наконец, даль окрасилась пылью.
— Ма-а-а-ать… сколько же их… ребята, это паски…
— Молчать всем! Желающие могут покинуть наше метро… — Петрович увеличил масштаб горизонта и спокойно рассматривал несущуюся на него армаду. В сердце поселилось успокоение, голова работала холодно. Боязни не было совсем. Такое бывает, наверное, только в минуту перед смертью, когда истерзанная ужасом душа перестает быть чувствительной даже к страху. Калейдоскопа жизни, который так любят приписывать этому торжественному моменту, давно уже Андрей не наблюдал, поэтому ожидание конца показалось ему немного скучным. Вот только поясница предательски помокрела. Да глаза расширились.
— Центр дал артподдержку. Передали вам, что вы молодцы и держаться. До подхода основных сил тридцать минут.
— Пасиба передай, — процедил Леха.
Пульт вспыхнул фиолетовым — бластоидная атака. Хитрожопые решили попробовать прожарить верхушку холма. Вряд ли выйдет — бластоиды у них только мобильные, стандартное оснащение механизированных единиц. Мощности пробить каменистую глину до контакта с броней — не хватит никогда в жизни, а самому холму пофиг, почва здесь металлами небогата, разве что корочку наплявят, так это даже плюс. Через минуту экран погас. Атакующие заметно сбавили скорость и медленно катились вперед в полной тишине.
Замешательство сквозило в каждом мелком движении роя. Впередиидущий ряд остановился и остановка доминошным узором побежала по строю нападавших. И тут, вмиг расчертив пейзаж, небо перекрестило дымными штрихами, пунктирами, падавшими вниз на большой скорости, как метеоры. Каждое падение завершалось вспышкой с резким хлопком, который, вибрируя, расходился во все стороны ударной волной и красивыми ступенчатыми облаками, несущими большое разрушение. Артиллерия работала великолепно. Враг представлял собой легкую цель. Прямое попадание тактической ракеты — от тебя остаются лишь сплавленные в клубок обломки с выпирающими во все стороны неразрушаемыми модулями, этакие надгробья жертв фортуны. Равнину заволокло пыльными разводами, крепко сдобренными дымом и сизой гарью.
Андрей заворожено смотрел на это месиво, дух перехватило, сознание, несмотря на весь свой внутренний пофигизм, не могло удержаться при виде настолько масштабного истребления. Это сродни тому случаю, когда начинает кружиться голова вблизи громадного здания. Боевой экран, занимавший всю переднюю плоскость кабины, в мельчайших деталях передавал картинку с двухкилометрового расстояния. Жаль при Данте так не умели гасить друг друга. Резко, в мгновение длительностью, так, что перехода к новому состоянию не замечаешь, из кипящей вязкой массы на равнине хлынули мощным потоком протуберанцы сорвавшегося в истерическую атаку противника. Они неслись вперед, вырастая на глазах с таким ускорением, что у оборонявшихся завибрировала предстательная железа.
— Внимание… — Катя говорила медленно, спокойным тоном, как учили. — Боевой режим. До зоны поражения противника десять, девять, восемь…
Андрей вслушивался в каунтдаун, перебирая пальцами на удобных рукоятках гашеток. Рок-н-ролл…
Леха ритмично играл в самую постылую игру на свете. Как акробат мечешься во все стороны, ловишь прицелом, огонь… ловишь прицелом — огонь… прицел… огонь… Реализма весьма добавляли ответные действия противника, впрочем, в этот раз на них грех жаловаться. За десять минут, после начала атаки, верхушка холма так и не была разрушена. Вязкая почва амортизировала и адсорбировала в себя все действия противника. Удар вражеской артиллерии по верхушке завалил колодцы, в которых прятались защитники, но существенного урона не нанес. Что-то все время долбило и потряхивало, но сколько-нибудь чувствительного воздействия все еще не было.
Вниз по склону холма живописно раскинулись обломками десятки уничтоженных боевых единиц. Откос стал похожим на огромного ежа с все вырастающими и вырастающими новыми колючками. Леха пристрелялся и всякий новый объект, влетавший в его зону боя, тут же получал лобовой луч бластоида, размягчающего броню бедолаги и резкую короткую очередь всех бортовых пулеметов, прошивавшую ослабленную защиту, как лист картона и наполнявшую пространство под скорлупой высокотемпературной плазмой.
