Венедикт Ли - Гроза над Миром
Нет даже охраны - о чем это говорит? Бренда... Она разгадала тебя. Отбрось эту невероятную мысль и никогда к ней не возвращайся! Просто - нет надобности сторожить тебя, ты ведь не дух, что свободно ходит сквозь камень и сталь - уж это-то всем ясно. Теперь, когда отвергнуты зряшные опасения, взвесь свои шансы.
Тебя до сих пор не убили. Значит - не будут с этим торопиться. Вага. Он страшно зол, оскорблен, его самолюбие... нет, не задето - крепко прищемлено, как... Ну вот, ты уже смеешься. Только не вздумай насмехаться, когда он позовет тебя опять. А это - будет, дай только ему время прийти в себя. Еще не все умерло в нем из того, что испытывал он к тебе, ты это знаешь. Когда корчилась перед ним в спазмах рвоты, не отвращение, не брезгливость промелькнули в его глазах. Жалость. Так не упусти шанс раздуть эту искорку.
Арни. Если б мог - смел всех, только спасти тебя. Но он зажат со своими людьми в Астарте и... "Громовержец" не пришел на помощь... Выкинь все из головы!... Боже! Не думай, не думай об этом - ты не виновата! Файд...
Поплакала - и тебе легче. Боло Канопос. Вот кто может и должен вытащить тебя из дерьма. Или... напротив, позаботиться, чтоб не вякала лишнего. Вот черт! Ну, так изобразишь стойкость, давалка не подмытая... Когда узнает, что ты держишься, поспешит выручить, пока не пошла молоть языком. Ведь ты ему все еще нужна. Да?...
А на ганский Совет не рассчитывай. Они там - осторожные. Выкрутишься расстелются ковриком, а нет... Соболезнования родным и близким покойной. Становится так жалко себя, что ты ревешь долго и безутешно. И, устав горевать, спишь.
Еду приносит Бренда. Подает судок через узкое отверстие в решетке. Входить к тебе не собирается и бесполезно тешить себя мечтами о том, как двинешь ей в нервный узел на затылке, отымешь ключи... Да и нет при ней ключа.
Бренда молча цепляет судок крючком за решетку и поворачивается уходить. Жри. На днях подарила еще и деревянную кружку. Пей. Утешает то, что морить тебя голодом она не собирается. Травить тоже. А в беседе по душам ты не нуждаешься.
На десятый "день" - меряешь время промежутками между сном, ты готова изменить свое мнение. Начинаешь беседовать сама с собой, тихо напевать под нос. Еще раз решаешь заняться стиркой, моешься сама. Развешиваешь мокрую одежду на решетке, сама кутаясь в тонкое одеяло. И, когда настает час обеда, получаешь короткий комментарий Бренды:
- По хозяйски устроилась.
Глядя в суровое, с плотно сжатыми губами, лицо, произносишь:
- Бренда! Я хочу говорить с Пини.
И не получаешь ответа.
Ты повторяешь просьбу в разных вариантах и на завтра и через день. С тем же успехом. Пробуешь занять себя гимнастикой, подтягиваешься на решетке, пока мышцы не начинают ныть, а сердце стучать сильно и часто. К концу дня - для тебя это время - "вечер", сидишь с ногами на постели, уставясь в противоположную стенку. Хорошо, что нет зеркала, а то собственный вид вызвал бы у тебя отвращение.
"Я не нужна. Все забыли. Хоть сдохни... никому нет дела. Где эти толпы обожателей? Где друзья, что клялись в верности? Великий Магистр..." Ты тщательно лелеешь обиду на весь мир, все глубже погружаясь в депрессию. Тем быстрее маятник настроения качнется обратно и к тебе вернется равновесие духа - ты давно себя изучила.
Расстегиваешь штаны, рука скользит между бедер. Люби себя сама. Лоно твое делается влажным и скользким, пальцы проникают все глубже. Люби себя! Ты лучше их всех, ты одна, ты... Веки плотно сомкнуты, тебя поглощает, затягивает горячая тьма. И вдруг взрывается огнем внутри тебя. Ты не слышишь собственных стонов, пока в тебе не затихает вызванная тобой же буря. А в сознании продолжает гореть теплый огонек. Пини!
Она молча смотрит, как ты мигом приводишь себя в порядок. Идешь к ней, хватаешься за решетку руками, словно желая снести разделяющую вас преграду. Побольше теплоты в голосе.
- Пини!
Какой-то нехороший у нее настрой...
- Меня зовут Пенелопа Картиг. Прошу вас так ко мне обращаться.
Пальцы твои, сжимающие железные прутья, стынут от холода этих слов. Не показать обиды, растерянности... Проглотить комок в горле.
- Извините... госпожа Картиг.
Похоже, Пини была в городе. Голубое платье, талия туго перехвачена кожаным поясом. Мокасины. (Ты улыбаешься, невольно вспомнив, как ругались из-за обуви в первую совместную прогулку по Вагноку). Чисто вымытые волосы спадают на плечи, мерцая в тусклом свете, льющемся из твоей камеры. Глаза в тенях ресниц кажутся темнее обычного. "Как горда и красива. И кто-то хорошо с ней поработал... Бренда".
- Прошу, передайте вашему отцу... Пусть не мстит тем, кто пошел за мной. Я отвечу за всех.
Пини презрительно выпячивает нижнюю губу.
- Знала, что вы попытаетесь предстать, по возможности, в выгодном свете. Странно было бы, если не так.
- Странно, - соглашаешься ты, - Но вы же не лишите меня права жалеть о своих ошибках?
Пини уже не может сдержаться. Расстегивает ворот, одна из застежек отлетает, зазвенев на полу. Под левой грудью у Пини краснеет звездообразный шрам.
- От ваших ошибок трупами ложатся! Не нацепи я ту дурацкую броню - на могиле моей уже трава подросла бы!
Тебе становится очень холодно. Стрела шла точно в сердце Пини. Лишь тонкое железо устаревшей десятилетие назад защиты и кожаная куртка под нею задержали стальное острие. Не оправдывайся, не проси прощенья. Все, что скажешь - пустые слова. Ты потеряла Пини - признайся себе.
- Нет-нет! - продолжает Пини, - Вы не ошибались. Просто использовали в своих целях меня и других. Вам все равно было, что потом станет с нами. Но я не жалуюсь. И вы не жалуйтесь. Хотели многого, а расплатиться не в силах. Теперь давите на меня - хотите достать до отца! Напрасно.
Насколько легче, когда не надо контролировать себя! Ты говоришь Пини, кто она на деле такая и куда ей следует отправиться, притом немедленно. Кричишь, сыпешь проклятиями. А она холодно спокойна, как и подобает дочери великого правителя, и ты напрасно разоряешься перед ней.
- Да! Позвала в жилетку поплакаться! Мозги тебе полоскать! Да! А зачем ты пришла, сука помойная! Позором моим насладиться, унижением?! Дикари! Варвары! Ненавижу!
Ноздри Пини раздуваются, но она по-прежнему молчит. Ты отворачиваешься, бросаешься на постель, зажимая уши ладонями, не желая ни слова слышать из ответа Пини. А она пытается что-то сказать, умолкает и, постояв немного, уходит. Ее шаги медленно стихают под сводами подземной тюрьмы.
Бренда появляется в неурочное время, так тебе кажется. Одета - блеск, по последней моде - строгий покрой платья и кричащие цвета. На боку - тяжелая сумка.
- Встать.
Молча подчиняешься.
