Нагару Танигава - Тревога Харухи Судзумии
- … Ээ… Хмм…
Наверное я до завтра бы бекал и мекал.
Но Асахина-сан ответила:
- Кён-кун, ты можешь больше ничего не говорить.
Я тут же вскинул голову, и столкнулся взглядом со смущенной Асахиной-сан. Однако на ее лице была улыбка.
- Тебе больше не нужно что-то говорить. Я понимаю, что ты хочешь сказать.
Асахина-сан улыбнулась еще шире и слегка кивнула.
А? Понимаешь? Понимаешь что? Я вообще ничего не сказал…
- Тебе правда не нужно говорить больше. Этого вполне достаточно.
Внезапно я понял кое-что еще.
Спрашиваете, что я понял? Да ладно, неужели не ясно?
Асахина-сан всё поняла - вот что я понял.
В моем невнятном бормотании она разобрала истинный смысл того, что я пытался до нее донести. Поняла то, что я не стал говорить вслух. Почему не стал? Причины очевидны.
- Э…
Я собирался что-то сказать, но Асахина-сан мягко подняла свою левую руку и приложила указательный палец к моим посиневшим губам.
Это был знак мне остановиться.
Продолжать было бессмысленно. Мои мысли уже достигли Асахины-сан. Мы на секунду умолкли.
Другую руку Асахина-сан приложила к своим собственным губам. Моё сердце затрепетало.
- Хорошо, - только и смог сказать я.
Слово - серебро, а молчание - золото. Разве не так? Ни один питчер не станет обстоятельно рассказывать кетчеру, как он собирается подавать. Существуют такие удобные способы общения как жесты и язык тела. Простые вещи не нужно выражать словами.
К чему это я? Даже не говоря вслух, мы уже поняли, что происходит в душе у другого.
Если общение возможно без использования речи, зачем утруждаться? Не нужно подбирать слова, не нужно конструировать из них предложения, не нужно тратить силы и дыхание.
Мне нужно было просто улыбнуться в ответ.
И этого было достаточно. То, что нельзя объяснить словами, можно почувствовать сердцем.
На следующий день.
Уроки уже закончились. Все, как обычно, собрались в штаб-квартире. Допив чашку приобретенного накануне чая, руководитель Бригады SOS заговорила:
- Скажи-ка, Кён.
В отличие от меня, Харухи не испытывала ни малейшей благодарности, она прикончила всю чашку семидесятиградусного чая меньше, чем за две секунды. Мы с Асахиной-сан прошли через столько неприятностей, разве сложно хотя бы оценить вкус этого чертового чая?
- Что? - ответил я, при этом украдкой наблюдая за улыбающейся Асахиной-сан.
- Ах… Тебе добавки?
Асахина-сан взяла в руки чайник, собираясь наполнить опустевшую чашку Харухи.
Харухи резко подалась вперед, оперлась подбородком о сложенные руки и выдала нечто странное:
- Я иногда разговариваю сама с собой вслух.
Да ну? Что-то новенькое. Я знаю тебя почти год, но впервые слышу о такой привычке.
- Иногда это случается даже когда рядом есть кто-то еще.
Сходи к врачу, проверь голову.
- Вот и сейчас я буду разговаривать сама с собой. Если вам случайно что-то послышится, не обращайте на меня внимания.
К чему ты ведешь? Но прежде чем я успел спросить, Харухи повысила голос и сказала:
- Знаете, рядом с моим домом живет один умный и честный ребенок. Он носит очки как у профессора, в них у него особенно серьезное выражение лица. Его зовут…
Харухи назвала именно то имя, которое я слышал совсем недавно. Моя спина неожиданно взмокла, причем не из-за жары.
Асахина-сан обратилась в статую.
- Бывааает, я помогаю ему с уроками. Прихожу вчера к нему домой, и что же он мне сказал? "У девочки-зайчика есть парень".
Харухи оскалилась в жутковатой ухмылке.
- Когда мы осенью снимали фильм, он шатался неподалеку. Микуру-тян в костюме зайчика произвела на него впечатление. Я между делом спросила, как тот парень выглядел. Вот что он нарисовал.
Харухи достала листок, который наверняка выдрали из школьной тетради. Грубый набросок очень знакомого лица. Странно… подозрительно похоже на изображение, которое я каждое утро вижу в зеркале. Стоп, это же я. Как ни посмотри, там был нарисован мой портрет.
- Хахахахахааа…
Харухи зашлась в приступе смеха.
Оказывается, тот паренек - талантливый, но при этом болтливый художник! Разве он не должен стать ученым? Только не говорите мне, что он решил стать великим художником? Знал бы, как все обернется, заплатил бы ему достаточно, чтобы он на время стал глухонемым и невменяемым.
Секунды три я стоял, моргал, будто ожидал, пока с небес спустятся ангелы и спасут меня.
Асахина-сан дрожала, похоже, она лишилась дара речи. Маловероятно, что в такой момент объявится новый персонаж, я в отчаянии обвел глазами комнату.
- …
От выражения глаз Нагато (температура минус четыре градуса по Цельсию) у меня скрутило все внутренности.
Напротив нее ухмылялся Коидзуми, будто наслаждаясь ситуацией. Минуточку. Они же не знали обо всем с самого начала?
- Ммм?
Харухи сейчас напоминала человека, который съел облатку с красным перцем и приправой из галлюциногенных грибов, в смысле такого, которому стоит больших усилий сдерживать приступы истерического смеха.
- Выкладывай. Куда ты с Микуру-тян вчера ходили, чем занимались? Не волнуйся, обещаю не злиться.
Бросив взгляд на позеленевшее лицо Асахины-сан, я с ужасом осознал, что объясняться придется мне. Чувствовал я себя как лягушка в окружении трех дюжин змей.
Должно быть это мое воображение, но на секунду я увидел, как вокруг Харухи засияла аура, и эта аура взорвалась сумасшедшей какофонией фейерверков, выбив стекло из окна, у которого сидела Нагато. Если конечно это было воображение.
- Извиняюсь.
Коидзуми встал и передвинул свой стул подальше от окна, будто желая избежать тех невидимых фейерверков.
Затем он взмахнул руками и как всегда заулыбался. Не хватало фразы: "Продолжайте, пожалуйста".
Чтоб тебя, Коидзуми! Я тебе припомню! Вот попросишь ты у меня денег в долг…
- Аа… Ты об этом…
Нужно было соврать достаточно убедительно, чтобы Харухи поверила. Вот только мне мучительно не хватало на это времени, может мне кто-нибудь подскажет. Телеграммой, если можно, потому как письмо не успеет придти вовремя.
В ответ на мое невнятное бормотание Харухи решила повторить вопрос.
- Ну, давай, выкладывай, обстоятельно и с пояснениями, чтобы и я, и Коидзуми-кун, и Юки поняли. А не то…
Харухи глубоко вдохнула, радостно улыбнулась, и выпалила:
- Вас обоих строго покарают! Справедливо, тебе так не кажется?
Харухи объявила такое негуманное наказание, что даже адские врата задрожали бы при его упоминании. Я посмотрел на Асахину-сан и увидел, что она дрожит.
Точно как я.
Нетрудно представить, что было потом.
