Песах Амнуэль - В полдень за ней придут
— Конечно. Потому я тебя и не напрягаю подобными сведениями. Если, конечно, они не имеют прямого отношения к твоей работе.
— Дети Че, — повторил Штейнбок. — Какие-нибудь боливийские партизаны? Там постоянно кто-то с кем-то воюет.
— Это не партизаны, — отрезал майор. — Тайная группировка, да. Латиноамериканская. Ячейки у них по всему континенту — не только в Южной Америке, в Штатах тоже раскрыты несколько. Что-то вроде Аль-Каиды.
— Ну… — сказал Штейнбок. — Аль-Каида и Бин-Ладен мне всегда представлялись вроде детской страшилки. Чуть что где-то взорвется — след Аль-Каиды и Бин-Ладена.
— Да-да, — нетерпеливо прервал Бржестовски. — Ты все правильно понимаешь. Конечно, Аль-Каида — символ, а не единая реальная террористическая сеть. Множество самостоятельных организаций, действующих каждая по своему сценарию, но всякий раз утверждающих, что принадлежат к единой системе. Отличный пиаровский ход, выгодный и с чисто коммерческой точки зрения.
— К черту, — сказал доктор. — К черту Аль-Каиду и Бин-Ладена. При чем здесь доктор Пенроуз?
— Не надо так нервничать, Йонатан, — улыбнулся майор. — Я понимаю, что ты не остался равнодушен к…
— К черту! Это была не Пенроуз, если ты вообще хоть что-то понял в этой истории…
— Конечно, — примирительно проговорил майор, отведя взгляд. — Так мы о докторе Пенроуз и ее странной болезни. Дети Че — рассредоточенная система, как и Аль-Каида. Че у них такой же символ, как Бин-Ладен…
— В отличие от Бин-Ладена, Че давно мертв. И денег у него не было.
— Жив ли Бин-Ладен — тоже большой вопрос. А денег у Детей Че достаточно. Связи с наркомафией. Венесуэльская и боливийская нефть. И организовано все лучше, чем у исламистов. Добраться до их лагерей труднее, чем до пещер в Афганистане. Джунгли — это такое место… Спутниковые снимки не дают ровно ничего — под кронами можно хоть атомный реактор построить, обнаружить его можно по тепловому излучению, но источников тепла в джунглях и без того столько…
Майор допил очередную чашку кофе, бросил взгляд на часы (было девять сорок восемь) и продолжил:
— И цели. Исламисты терроризируют нас и Европу. Всемирный халифат и все такое. А Дети Че действуют не так открыто, терактов не устраивают, но цели у них опаснее, чем у Бин-Ладена. К примеру, бактериологическая бомба. Мне тебе рассказывать, что это значит?
— Спасибо, не надо, — буркнул Штейнбок. — Ты хочешь сказать, что те микробиологи…
— Конечно. Их пытались купить. Тех, кто отказался, устранили. Те, кто согласился, исчезли.
— Как Эндрю Пенроуз.
— Как Эндрю Пенроуз, — кивнул майор. — Подробностей, конечно, я не знаю. Эту женщину выследили, когда она появилась в Каракасе. Как ее захватили — мне тоже, как ты понимаешь, не докладывали. Но захватили и привезли сюда. Срок мне поставили жесткий. Она должна сказать, где находится их научная база.
— Может, она сама не знает?
— Знает, — отрезал Бржестовски. — Сто процентов: знает. Помнишь сибирскую язву в Нью-Йорке в две тысячи первом?
— Конечно.
— Это были Дети Че, решившие воспользоваться моментом общей растерянности и попробовать один из своих способов. И ведь почти получилось!
— Пенроуз исчезла позже, — напомнил Штейнбок.
— Вот именно. И если уже тогда у них были такие штучки, то сейчас…
— Не надо меня пугать, — сухо произнес доктор.
— Короче, Йонатан, — майор закурил сигарету и пустил дым в сторону Штейнбока. Тот отодвинулся. — Где-то в джунглях наготове группа захвата. Может, дивизия спецназа. А может, целая армия, не знаю. Я пытался с ней говорить — результат тебе известен. Пытался запугать — не получилось…
Речь майора становилась все более бессвязной. Он нервничал. Штейнбок видел, как нарастало его напряжение. Он и курил так, как курят предельно взволнованные люди, пальцами постукивал по столу и голову откидывал, и глаза у него смотрели в сторону… Он не хотел делать того, что, судя по его словам, должен был сделать.
— С женщинами всегда труднее, — говорил Бржестовски. — Им плевать на логику. Мужчине покажешь улики, фотографии — и он ломается, потому что видит: доказано. А женщина смотрит и говорит: ну и что? Катитесь вы… Я не могу ее ударить. Нет, — тут же поправился он, — мог бы, если бы верил, что это поможет. Один раз…
— Да, — напомнил о себе доктор после минутной паузы, во время которой майор смотрел в потолок и пускал дым, уже не стараясь попасть Штейнбоку в лицо.
— Однажды, — сказал Бржестовски, — я ее все-таки ударил. Точнее — толкнул, нервы не выдержали. Она упала, я стал ее поднимать и вдруг понял… В общем, именно тогда она сделала вид, что она не она, а кто-то другой.
— Алиса Лидделл, — сказал доктор.
— Ну да… И мальчишку она еще изображала очень артистически.
— Теда Диккенса.
— Все это я видел.
— Да… Больше я ее бить не пробовал.
— Спасибо, — сухо произнес Штейнбок. — Ты настоящий джентльмен.
— Обойдусь без твоих комплиментов, Йонатан. Теперь тебе понятно, что у меня нет другого выхода? Я должен получить информацию. Я не могу эту женщину пытать. Значит, выход один: когда она будет в своем нормальном состоянии… Сейчас это так, верно?
— Не знаю, — сказал Штейнбок. — Когда я уходил, было так.
— И сейчас тоже, — сказал майор. — Если бы что-то изменилось, мне бы сообщили. Так вот, пока она — это она, я намерен применить психотропные средства…
— Какие? — спросил Штейнбок. — Об этом ты должен спросить меня, поскольку…
— Извини, Йонатан, об этом я тебя спрашивать не буду. И не имею права. Тебя пригласили, как консультанта и диагноста. Относительно методов расследования — не тебе решать.
— Ты понимаешь, как это опасно? Она и без того в алертном состоянии, в ней живут по меньшей мере еще три человека, а, скорее всего, больше. Психотропные препараты разрушат ее психику. Ты понимаешь? Убьют по меньшей мере трех человек! Просто убьют! А женщину эту сделают полной идиоткой!
— Не кричи на меня, Йонатан, — сказал Бржестовски.
Штейнбок взял себя в руки. Он действительно кричал, на них уже смотрели, оказывается, он стоял и тыкал в Джейдена пальцем. Доктор сел и сцепил пальцы.
— Ты думаешь, — сказал майор, — меня это остановит? Черт возьми, я понимаю, в тебе говорит врач.
Показалось, или в голосе майора действительно звучала ирония?
— А я, — продолжал он, — следователь военной прокуратуры, чтоб ты знал. У меня нет другого выхода, Йонатан.
Похоже, он хотел убедить в этом самого себя.
Майор загасил сигарету в пепельнице и встал.
— До полудня, — сказал он. — Постарайся убедить ее сказать все, что нам нужно.
