Максим Хорсун - Рождение Юпитера
Бежать не имело смысла. Если не вторым, так третьим выстрелом незнакомец, которого она не знала и которому не причинила вреда или даже неудобства, поставит жирную точку в книге ее жизни.
Только что у нее был шанс спастись, но оказалось, – одного шанса недостаточно. Не следовало ждать от судьбы новой поблажки. Жизнь – не двухмерная кинопостановка.
Она повернулась к похитителям. Выставила перед собой руки в тщетной и наверняка жалко выглядевшей со стороны попытке защититься.
Похитители навели на нее остроконечные жезлы, сверкающие нелепой позолотой. Оба недостойных незнакомца стояли и улыбались, – спокойные и уверенные в том, что убить беспомощную женщину столь же легко, как смахнуть с одежды пылинку.
Тень накрыла Климентину, и хлопья сажи закружились в вихре. Со стороны коридора послышался напряженный гул, будто бы по соседству с «перевернутым миром» включился мощный генератор. Гул перерос в реактивный рев. Лица людей, нацеливших на Климентину лазерные жезлы (она вспомнила: такие называют «золотые кадуцеи»), исказились. На физиономии первого читалась ошеломленная растерянность, на лице второго – недвусмысленный испуг.
«У-у-у-у!» – заревело за ее плечами, и в тот же миг сбило с ног, растрепало волосы, швырнуло на середину ближайшей фасетки…
Климентина подняла голову: плотная туча мрачных опылителей поглотила обоих злодеев. Секунда – и лица незнакомцев превратились в шевелящиеся маски из бело-черных полосатых спинок, руки исчезли в живых перчатках, ощетинившихся слюдяными крылышками. Беззвучно (а может они и кричали?) похитители пропали за земляной кучей.
Очевидно, кто-то оставил семейство опылителей спящим в кластерном контейнере. Почуяв людей, насекомые-мутанты вышли из летаргии, а затем голодные, злые и одуревшие от долгого сна, вырвались на волю.
Шею обожгло, словно на нее плеснули кипящей водой. Климентина взвизгнула, чувствуя, как копошатся запутавшиеся в волосах рассерженные насекомые. Она вскочила на ноги, и не чувствуя боли в вывихнутой ступне, бросилась к коридору.
И сразу поняла, что выбраться из перевернутого купола, несмотря на мнимую пологость склона, будет не просто. На чистых фасетках она поскальзывалась, – их кривизна с каждым метром становилась все ощутимее; на фасетках, заполненных землей, ее норовили схватить за ноги и за платье торчащие из твердокаменных куч корни и ветви.
Опылители, рассеявшиеся было над телами незнакомцев, вновь сбились в плотную тучу. Громогласно жужжа, они помчали вдоль окружности купола. В их гуле слышалась потусторонняя, леденящая кровь злоба.
Освобождаясь от хватки которой уже по счету щетинистой лапы, Климентина заметила сквозь земляную корку защитный кожух служебной панели. Ломая ногти, принялась сдирать с него окаменелую грязь.
Опылители, ловко огибая свисающие древесные останки, мчали темной кометой на Климентину.
К счастью, панель оказалась действующей: мерцала подсветка старомодных прямоугольных клавиш. Разобрать что к чему было предельно просто. У Климентины на это ушло меньше мгновения.
Гул опылителей смешался с натужным воем тысяч сервоприводов. Фасетки биосферного купола пришли в движение, меняя угол наклона. Через образовавшиеся между ними просветы наружу, в пространство, хлынул воздух, увлекая за собой то, что находилось внутри купола.
Станция содрогнулась. Газовый выброс сместил конструкцию с устоявшейся орбиты. Нептунианская гроза отразилась в каскадах развернутых фасеток. Большое Темное Пятно жадно уставилось на скользящую над вечным штормом металлическую песчинку.
Держаться, цепляться из последних сил…
Климентина отчаянно боролась за жизнь. Это было все равно что оказаться внутри не поддающегося классификации урагана. Воцарившийся хаос запечатлелся в ее сознании как нечто черное, ревущее, разрывающее тело на части.
Сначала она вцепилась в откинутый кожух панели, но его крепления не выдержали и трех секунд. В головоломном кульбите бесфамильной удалось ухватиться за покрытую шипами ветку, но и эта спасительная соломинка сразу же сломалась.
Стиснув пальцы на краю фасетки, Климентина повисла над синими облаками Нептунии так, что ноги оказались в наполненном ревом уходящего воздуха ледяном космосе. Пыль и слезы слепили ее, в ушах ломило от перепада давления, и собственный крик казался беззвучным.
Она не увидела, как над служебной панелью сверкнула электрическая вспышка. Затем сработала какая-то защитная система, и фасетки принялись возвращаться в исходное положение.
Рев стих. Купол восстановил герметичность.
Климентина лежала, свернувшись в позе эмбриона, придавленная внезапной тишиной и выравнивающимся давлением к линзе фасетки.
Чудом уцелевший опылитель с поломанными крыльями подполз к ее руке и ужалил в запястье.
6
Палуба вибрировала под ногами, – десантный корабль «Сфинкс», принадлежащий прайду Шелли, шел нестабильным магистральным лучом к отшельнику Сэтану. На Титане, самом большом спутнике мрачноватой планеты-гиганта, традиционно разворачивались ритуальные схватки Партии.
Тяжелая створка опустилась за спинами отца и сына.
Молодой человек с опаской поглядел на лежащие вдоль демонстрационной плоскости предметы. В происходящем он видел злую иронию судьбы. Слишком часто он публично высказывался о Партии. «Партия – рудимент жестокого прошлого Сопряжения, Партия – праздник бессмысленного насилия, Партия – нет, благородные друзья, это всё не для меня…»
Теперь ему предстояло опытным путем убедиться в правильности собственных убеждений.
Предметы на демонстрационной плоскости мало чем походили на простые и функциональные ядометы или высокотехничные шоковые копья – традиционное оружие патрульных сил Сопряжения. Тускло блестели лоснящиеся от смазки механизмы, – испокон веков они служили людям дешевым средством умерщвления себе подобных. Это оружие вызывало отвращение и какую-то подсознательную опаску; меньше всего Шелли-сыну хотелось примерять его к своим рукам. Хотя бы потому, что рифленые рукоятки и крючковатые активаторы грозили оставить на ладонях и пальцах черные следы.
Шелли-отец внимательно осмотрел образцы. От него не укрылось, что сын находится в подавленном состоянии.
«Айвен должен быть доволен – просто счастлив! – ведь Пермидион даровал ему и его заблудшему другу шанс! Продержавшись в Партии стандартный срок, они смогут восстановить свой статус в Сопряжении и отбелить репутацию. Пермидион принял строгое, но человечное решение. Конечно, отцовскому сердцу было бы куда спокойнее, если бы большинство членов Совета проголосовали за невиновность Айвена. Но в слишком уж темную историю угодил обалдуй… В конце концов, стандартный срок пребывания в Партии не так велик; людей, кроме него, там будет предостаточно. Если Айвен проявит некоторую смекалку и расторопность, то непременно останется живым, и, быть может, даже невредимым. Говорят, такие случаи не редки. И я, Фредерик Шелли, в свое время прошел через часть Партии, не сделав ни единого выстрела. Правда, на последнем ходу проклятым лучом едва не отрезало ногу… так сам был виноват – замешкался, вытаскивая из-под завала раненого парня из отряда противника. Нужно было вызвать команду медиков и эвакуаторов, а не тратить «возможности» действия, но я почему-то решил поиграть в благородство».
