Юрий Тупицын - Сказка о любви, XXII век
- Тридцать минут - в идеале, как ты справедливо уточнил, и мы с тобой, покинув все это, оказываемся под черным небом бесконечности, в котором парит светлокрылая Птица - Галактика. У тебя не кружится голова? Тебе не хочется заплакать? Может быть, от счастья, может, от горя, может, от вкушения живого чуда?
Иван не ответил ни на улыбку, ни на вопросы товарища. Он не выглядел ни грустным, ни взволнованным. Всеволод подавил в себе разочарование, похожее на раздражение, разочарование душевной разделенности... И тут вдруг понял, почему Иван так отрешен от кипящей здесь, в кафе земной жизни. Понять это было так легко, что Снегин устыдился своей недогадливости. Глядя на танцующих и на сидящих за столиками, Иван конечно же машинально искал в этой привычной для глаза космонавта обстановке Лену Зим. Не мог не искать! И если для него, Всеволода, полет к Уикте был волнующим риском, сказкой, подвигом, погоней за удачей и славой, то для Ивана это было естественным движением души. И делом, которое во имя своей любви надо было сделать возможно чище и лучше.
- Ладно, - после паузы проговорил Снегин, - вернемся от поэзии к прозе.
Иван некоторое время непонимающе смотрел на него, потом сдержанно согласился:
- Вернемся.
- Проход пролива Персея на ударной волне гравитации - вот соль задуманной тобой операции с позиций человечества. Но для тебя лично - это ведь не цель, а только средство. Я не ошибаюсь?
- Нет.
- От пролива до Одинокой Звезды рукой подать. Но, ты знаешь, для силового обследования Уикта закрыта. И я против снятия этого запрета.
- И я против.
Снегин удовлетворенно кивнул. Он снова чувствовал себя командующим дальним космофлотом, а не помощником командира патрульного корабля, роль которого он сам себе уготовил в будущем.
- Цивилизация моноцитов, цивилизация без науки в нашем понимании и вовсе без техники, - уникальна. И даже если мы попробуем добиться хотя бы частичной отмены запрета, все равно ничего не получится. А высаживаться на Уикту без оружия и средств активной защиты... Ты знаешь, что из этого получилось.
Лобов отрицательно качнул головой.
- Не знаю. И никто не знает.
- Верно. Но как бы то ни было, пропала целая экспедиция. На тяжелом рейдере!
- Пропала - это не значит погибла.
- И это верно. Но много ли будет проку, если и мы пропадем там без вести?
Иван ответил не сразу.
- Видишь ли, - проговорил он в раздумье. - Может быть, нам и вообще не придется идти к Одинокой Звезде. У пролива Персея на мертвом якоре стоит "Антарес" - все еще ждет ремонта. Энергии и жизненных запасов на нем, из расчета на двух человек, примерно на год, я справлялся. И если Лене удалось уговорить Мира Сладки, они будут ждать нас на "Антаресе".
- Ждать? Чего ждать, если жизненных запасов там на год, а ходу туда от Земли - по меньшей мере два? Они же не знают о сумасшедшей твоей идее, о гравитационном серфинге!
- Знают, - спокойно возразил Иван. - По крайней мере, Лена знает. Я ведь долго вынашивал эту идею. И естественно, поделился своими мыслями с Леной. Она даже слово взяла с меня.
- Какое слово!
- Если я решусь на эксперимент, то непременно возьму ее с собой, в порядке исключения. - Лобов улыбнулся этому воспоминанию и поднял глаза на Снегина. - Лена будет ждать меня на "Антаресе". Она меня знает. Будет! Если, конечно, ей удастся убедить Мира Сладки.
- Будет, - согласился Всеволод, поглядывая на товарища с непонятной для самого себя грустью. - А если Мира убедить не удастся? А он - командир, ситуация - аварийная, Лена же человек дисциплинированный.
Лобов кивнул.
- Дисциплинированный. - Он вздохнул. - Если убедить Мира не удастся, они пополнят свои запасы на "Антаресе" и уйдут на Уикту. Но, может быть, они все-таки подождут месяц-другой!
- Может быть, и подождут. А может быть, и не подождут! Как их встретит Уикта? И как мы будем их искать? Если силовое воздействие исключено!
В глазах Лобова мелькнула лукавинка.
- У меня есть пароль к моноцитам.
- Какой пароль?
- Я встречался с Андреем Дзю. И он дал мне пароль к Туку, с которым дружил больше других.
- Никогда не слышал о пароле! - В эмоциональности Снегина слышалось не столько недоверие, сколько возмущение - в конце концов, разве не ему, командующему дальним космофлотом, полагается первым узнавать о таких вещах?
- Андрей Андреевич никому и не говорил об этом.
- А тебе сказал?
Лобов кивнул:
- Мне сказал.
ЭПИЛОГ
Ударная волна гравитации от вспышки новой звезды, белого карлика тесной звездной пары - ВМ-1713 по каталогу службы безопасности, рассыпалась в двух-пяти часах хода на крейсерской гиперсветовой скорости от пролива Персея.
- Попадание в десятку! - удовлетворенно констатировал Снегин, когда Клим доложил результаты обсервации. Он гордился работой отдела астрофизики, сумевшего выбрать и саму звездную пару, и гравитационный заряд подпространственной торпеды. И не скрывал этого!
Серфинг прошел гладко. Сказались пилотажные тренировки, которыми изнурял себя не только Лобов, но и Снегин в период подготовки к экспериментальному полету. Тренировались на пилотажной модели "Перуна", условия серфинга задавались математическим имитатором процессов ударной гравитации. Сначала в простых, а потом во все более сложных условиях, вплоть до критических по углам подхода и характеру переднего фронта ударной волны.
- В общем-то, как на тренажере, - сказал Иван, снимая со штурвала руки. И тыльной стороной левой кисти провел по лбу, стирая капли пота - непросто дался ему этот экстремальный получасовой пилотаж.
Реплику Лобова экипаж "Перуна" встретил дружным смехом. Смех этот был естественной разрядкой того высокого, хотя и незаметного внешне напряжения, в котором космонавты находились последние часы. Служба безопасности перед запуском торпеды в точку Лангранжа поверхности Роша еще раз уточнила вероятность благоприятного исхода встречи ударной волны и последующего серфинга. И сообщила ее значение на борт "Перуна", уже стоявшего на исходной позиции в рукаве Ориона. Эту вероятность, вероятность жизни в противовес гибели, равную семидесяти шести процентам, каждый из находящихся на борту серфингуюшего корабля все время держал в голове. Семьдесят шесть! Много это или мало? Все зависит от точки зрения. Если сидеть в ЦУПе, центре управления полетом, семьдесят шесть процентов выживания выглядят приемлемо, но когда сидишь в кабине идущего на гиперсветовой скорости корабля, слышишь команду запуска гравитационной торпеды и знаешь, что через считанные секунды обрушится ударная волна, способная разнести тебя в молекулярную пыль, счет идет другой. Разум, как ни старайся, упрямо цепляется не за вероятность благополучного исхода, а за вероятность гибели. И двадцать четыре процента начинают казаться непомерно большой, к тому же ужасно несправедливой цифрой. Это значит, что из четырех попыток серфингирования одна, как это ни печально, кончится катастрофой. А какая - четвертая или же сразу первая - неизвестно!
