Александр Студитский - Разум Вселенной
Выступал Брандт. Хвалил Юрия. Способный студент. О качестве его работы выскажет свое мнение рецензент. Но у него, у Брандта, сложилось впечатление, что Чернов, несомненно, будет хорошим исследователем. Брандт улыбнулся. Если, конечно, научится критически оценивать результаты своих экспериментов. Чего он, Брандт, от души ему желает.
Юрий сидел, не поднимая глаз.
Рецензент говорил долго. Работа хорошая. Полученный основной факт — он подчеркнул: основной факт — очень интересен. Но принципиально не нов. Для всех видов проникающего излучения характерно развертывание процесса во времени. Вплоть до опухолевого перерождения клеток и наследственных изменений в половых клетках, которые, как мы сегодня видели, проявляются через несколько поколений. Что же касается контрольного опыта, то, во-первых, он не входил в план, разработанный для дипломанта Германом Романовичем, а во-вторых, не подкреплен ни иллюстрациями, ни подсчетами клеточных делений...
— Я только три дня назад получил последний результат, — сказал Юрий.
— ...Тем более не стоило вводить в законченную работу недоработанный материал, да еще с таким ответственным выводом, который находится в противоречии с общепринятыми представлениями. В общем я оцениваю работу как хорошую, если не принимать во внимание ее последний раздел.
Потом говорил Штейн. Он, собственно, не придавал большого значения этому последнему разделу. Небольшой контрольный опыт. В общем подтверждающий основной, центральный факт. Что же касается трактовки, то... В общем едва ли за этот промах стоит снижать оценку.
— Разрешите вопрос, — услышал Юрий сейчас же, как только замолчал рецензент. Юрий поднял глаза. Вопрос задавал Постников.
— Я не совсем понял, за что же предлагается снизить оценку дипломной работы Чернова, — сказал он.
— Я имею в виду предложение рецензента, — ответил Штейн. — С моей точки зрения, работа заслуживает хорошей оценки. Допущенная Черновым вольная трактовка его данных не умаляет достоинств фактической стороны его исследования.
— Извините, — Постников повернулся к председателю, предупреждая о своем намерении высказаться, и сейчас же обратился к Штейну, продолжавшему стоять на кафедре: — Но я не уловил, в чем же заключается допущенная Черновым ошибка. Разве есть сомнения в точности его контрольного опыта?
— Я имел в виду, — вмешался рецензент, — собственно, то, что опыт не закончен, вернее, недостаточно документирован, чтобы на его основании делать такой ответственный вывод.
— Ну, а существо опыта?
— Факт, очевидно, подмечен правильно. Никто и не сомневается в том, что организм в какой-то мере восстанавливает свои регенерационные свойства, подавленные лучевым поражением. Вопрос заключается в трактовке этого процесса.
— Почему же Чернов не имеет права на предложенную им трактовку?
— Потому что она противоречит всему, что мы знаем о механизме развития и наследственности.
— Простите меня, но я не понимаю... не понимаю и не принимаю такой аргументации, — сказал Постников и встал. Его смуглое лицо потемнело, так что белки глаз светились. В голосе чувствовалось трудно сдерживаемое раздражение. — Во-первых, наряду с общепринятой есть и другие теории развития и наследственности. И нет ничего плохого в том, что они начинают влиять на нашу молодежь. Очень хорошо, что в какой-то мере одна из таких теорий стимулировала у предшествующего дипломанта...
— Костромина, — подсказал декан.
— ...Костромина замысел интересного, к сожалению, тоже контрольного опыта. И в данном случае оказывает влияние на анализ экспериментальных данных, полученных Черновым. С моей точки зрения, факт, им полученный, интересен и нов. И я, так же как и он, не вижу другого объяснения этого факта, кроме того, что клетка даже после сильнейшего поражения проникающим излучением при известных условиях сохраняет или восстанавливает способность к нормализации.
— Даже если разрушен аппарат генетической информации? — перебил его Штейн.
— Если даже разрушены нуклеиновые кислоты. Белок создает все заново, если только он не утратил жизненных свойств.
— Значит, катастрофа в Колорадо человечеству ничем не угрожает? — спросил, усмехаясь, Брандт.
— Не стоит касаться этого вопроса. Он ничего не меняет в оценке данных Чернова. Но уж если вы его задаете, я отвечу. С вашей точки зрения катастрофа в Колорадо обрекает человечество на верную гибель — одних от лучевой болезни и рака, других от наследственного вырождения. Мы смотрим на ее биологические последствия иначе. Катастрофа оставит в живом веществе нашей планеты страшный след. Но, как все следы в живом веществе, этот след не является неизгладимым. Живая материя рано или поздно восстановит оптимальные отношения с внешней средой, нарушенные лучевой травмой. Потому что сущность жизни заключается в сопротивлении разрушающим факторам внешней среды.
— С помощью рибосом? — прогудел могучим басом Фролов.
— Да, я разделяю взгляд профессора Панфилова на рибосомы как на элементарные единицы жизни, которые, войдя в состав клетки, обеспечивают синтез и воспроизведение белков.
— А белки, в свою очередь, обеспечивают синтез рибосом?
— Да, мы так думаем.
— Но это еще не основание для изменения общепринятой точки зрения, — сказал Штейн, вежливо улыбаясь.
Председатель торопливо постучал карандашом о графин.
— Товарищи, я боюсь, что мы отвлекаемся от существа вопроса, — сказал он, поднимаясь с места. — Не будем забывать, что речь идет о работе Чернова. И что оценки работы мы выносим в закрытом заседании экзаменационной комиссии, в отсутствие студентов. Есть ли еще замечания? Нет. Вы желаете что-нибудь сказать, товарищ Чернов?
Юрий встал, не поднимая глаз. С трудом ворочая языком, поблагодарил профессора Брандта и доцента Штейна за руководство работой, потом рецензента. Полагалось благодарить всех. А у него уже не было сил. И все же он не забыл упомянуть Постникова. Он назвал даже и Панфилова.
— ...Труды Павла Александровича Панфилова оказали большое влияние на постановку моих экспериментов и анализ их результатов. Конечно, мне трудно решать вопрос о реакции живой материи на лучевое поражение в целом. Я получил определенный факт. И постарался объяснить его как умел. Может быть, я поспешил с описанием контрольного опыта и его, возможно, не следовало вводить в дипломную работу. Но за достоверность описанного мной факта...
Он поднял глаза. Все молча смотрели на него, ожидая продолжения его речи.
— ...я отвечаю, поскольку это в моих силах.
