Артур Кларк - Прелюдия к космосу
«Пять минут до старта. Отключить все мощное элект-рообрудование. Отключить электричество в домах».
Толпа вдруг замолкла; взгляды всех собравшихся устремились к гигантскому крылатому силуэту на горизонте. Где- то неподалеку заплакал ребенок, испуганный внезапной тишиной.
«Одна минута до старта. Запуск сигнальных ракет».
Над безлюдной пустыней слева от взлетной полосы и небо взмыли красные сигнальные ракеты. Несколько вертолетов поспешно изменили курс.
«Работает автоматический стартовый контроль. Время синхронизировано…»
Послышался щелчок, и из громкоговорителей донесся еле слышный шелест далекого статического разряда. А потом над пустыней послышался звук, не похожий ни на один из шумов на свете.
В Вестминстере, на другом краю Земли, часы на Биг-Бене пробили час дня.
Дирк посмотрел на профессора Макстона и увидел, что тот крайне взволнован. А генеральный директор едва заметно улыбался, и Дирк вспомнил о том, что полвека англичане по всему миру, сидя у своих радиоприемников, ждали этого звука, доносящегося из страны, которой они никогда не увидят. Он представил себе других изгнанников, которые в ближайшем и далеком будущем будут жить на странных планетах и слушать звук колоколов, доносящихся из глубин космоса.
Когда стих перезвон, наступила тишина, а потом колокол ударил один раз. И громкоговорители внезапно замолчали.
Но ничего не изменилось. «Прометей» по-прежнему лежал на горизонте, будто гигантский металлический мотылек. А потом Дирк заметил, что расстояние от крыльев до горизонта стало меньше, а в следующее мгновение у него уже не осталось никаких сомнений в том, что корабль вырастает в размерах и движется к нему. Быстрее и быстрее, в абсолютной, сверхъестественной тишине «Прометей» мчался по взлетной полосе. Несколько секунд – и вот уже корабль пролетел мимо, и Дирк в последний раз увидел «Альфу» на «спине» «Беты», обтекаемую, остроносую, сверкающую. Корабль скользнул влево по пустыне, только послышался свист рассекаемого им воздуха. Но и этот звук был слишком тихим, а электрическая катапульта работала и вовсе безвучно. А потом «Прометей» бесшумно исчез вдалеке. Несколько секунд спустя безмолвие нарушил рев такой мощи, словно на пустыню обрушилась тысяча водопадов со скал высотой в полтора километра. Казалось, даже небо сотряслось. «Прометей» скрылся из виду за облаком клубящейся пыли. Посередине этого облака что-то нестерпимо, яростно пылало, и долго смотреть на это пламя было невозможно.
Облако пыли постепенно рассеялось, рев моторов приглушило расстояние. И тогда Дирк увидел, что маленькое солнце, за которым он наблюдал полуприщуренными глазами, оторвалось от Земли и медленно поднимается над горизонтом. «Прометей» вырвался из стартовой «люльки» и поднимался ввысь, к орбите, которая приведет его в космос.
Яростное белое пламя вскоре исчезло в небе. Какое-то время еще был слышен рокот моторов, но вскоре и он утих на фоне шума винтов многочисленных вертолетов.
В пустыню возвращалась жизнь, но Дирк почти ничего не замечал. Он снова задумался об образе одинокого острова в безбрежном океане.
Пусть этот океан был безбрежен, пусть он был бесконечен – но теперь в путь по нему пустились смельчаки. За лагуной, за полосой коралловых рифов первое хрупкое суденышко уплывало к неведомым опасностям и чудесам открытого океана.
ЭПИЛОГ
Дирк Алексон, профессор социологии Чикагского университета, чуть дрожащими пальцами открыл пухлый пакет, лежавший на письменном столе. Несколько минут он возился с замысловатой упаковкой, но вот наконец в его руках оказалась книга – новенькая, с иголочки, три дня как из типографии.
Несколько секунд он молча смотрел на книгу, водя пальцами по обложке. Его взгляд упал на полку, где стояли пять других его книг. Они ждали не один год, пока к ним присоединится этот, последний том.
Профессор Алексон встал, взял книгу и подошел к книжному шкафу. Внимательный наблюдатель заметил бы нечто необычное в его походке: походка у него была пружинистой, крайне неожиданной для человека, которому было под шестьдесят. Он поставил книгу на полку и долго стоял, глядя на маленький ряд томов.
Переплет и шрифт на корешках были идентичны – он на этом всегда настаивал,- и собрание сочинений радовало глаз. В работе над этими книгами прошла большая часть его жизни, он был чрезвычайно рад, что труд завершен, но ощущал в душе странную пустоту.
Он снова взял в руки шестой том и вернулся к письменному столу. У него не хватало духу сразу приступить к поиску опечаток, которые наверняка могли встретиться в тексте. Как бы то ни было, в ближайшее время он должен был заняться вычиткой.
Переплет, как и следовало ожидать, оказался немного тугим. Профессор раскрыл книгу и пробежал взглядом названия глав. Дойдя до главы «Опечатки в томах I-V», он поморщился. Впрочем, ошибок он совершил не так уж много и, что самое главное, не нажил врагов. В последние десять лет порой это было не так просто. Некоторым из сотен людей, чьи имена были перечислены в финальном указателе, не польстили его слова, но никто из них его ни в чем не обвинил. К тому же ему хотелось верить, что большинство его читателей не смогли догадаться, кто из людей в этой долгой и непростой истории были его личными друзьями.
Он вернулся к фронтиспису и мысленно перенесся в прошлое – больше чем на двадцать лет назад. Здесь был изображен «Прометей» в ожидании судьбоносного мгновения, где-то в толпе, чуть левее, стоял он, молодой человек, еще не приступивший к делу своей жизни. Молодой человек, которому был вынесен смертный приговор, о котором он тогда еще не знал.
Профессор Алексон подошел к окну. Пока горизонт не слишком сильно заслоняла городская застройка, и он надеялся, что еще долго сможет любоваться рассветом, глядя на горы, поднимающиеся к небу в двадцати пяти километра от города.
Была полночь, но белое сияние, исходившее от величественных пиков, озаряло все вокруг с ясностью дня. Над горами сверкали звезды, и их неугасимый свет до сих пор казался ему незнакомым и странным. А еще выше…
Профессор Алексон запрокинул голову и, полуприкрыв глаза, стал смотреть на ослепительно-белую планету, на которую ему уже никогда не суждено было ступить. Сегодня она светила особенно ярко, потому что почти все Северное полушарие закрыли белые облака. Хорошо видны были только Африка и Средиземноморье. Он помнил, что за этими облаками сейчас зима, и хотя отсюда, с расстояния в четыреста тысяч километров, они кажутся такими красивыми, для людей, обитающих на севере планеты, облака эти выглядят унылыми и серыми. Зима, лето, осень, весна – здесь они не означали ровным счетом ничего. Все это он оставил позади, заключив свою сделку. Сделка была нелегкая, но справедливая. Он расстался с волнами и облаками, с ветрами и радугами, с синим небом и долгими летними сумерками. Взамен он обрел бесконечную ссылку.
