Николай Гомолкo - Шестой океан
— Если верить зарубежным газетам, конструктор Вилли Рендол отказался работать на сенатора Уолтера, — продолжал Денисов. — Вот они и ошалели. А бешеный зверь — кусается…
— Нам теперь будет легче, — тихо проговорил Виктор Сергеевич. — Мы уже кое-что знаем…
Денисов нервно заходил по комнате. Только-только наладилась работа, и вдруг все планы рушатся. Теперь не до них: надо искать шпиона. Но где он и кто?
— Может, Бобров? — задумчиво проговорил Иван Иванович и смолк. А спустя минуту добавил: — Есть в нем что-то такое… неуловимое.
Дрозд покачал головой.
— Нет, не верится…
— Тогда — ботаник!
— Даю голову на отсечение — не он! — горячо заступился Виктор Сергеевич за своего старого друга.
— Тогда Хлебникова…
— Абсурд!
— В таком случае, недобрая тень падает на штурмана и коменданта.
— И на Олега, — грустно добавил Дрозд.
Денисов кисло усмехнулся. В самом деле, кого ни бери под сомнение, скорей себя посчитаешь идиотом чем их шпионами.
Долго сидели Денисов и Дрозд, строили догадки, советовались. Наконец остановились на том, что каждого надо остерегаться, проверять и быть наготове.
— Все это начинает меня выводить из равновесия, — не скрывая раздражения, проговорил Иван Иванович. — Эх, кабы я знал кто, своими бы руками задушил.
Виктор Сергеевич раскурил трубку, по-стариковски пососал ее и, когда она разгорелась, спросил:
— Где находится наш атомный заряд, что предназначен для Гермеса?
— За него я спокоен, — тут же ответил Иван Иванович. — Он разделен на части и лежит в надежных местах.
— Надо сообщить в Москву. Иначе мы рискуем…
— Верно. — Денисов задумчиво посмотрел куда-то в пространство. Подбородок его как-то вздернулся, придавая лицу озабоченный вид. — И самим принимать меры…
— У нас же нет оружия!
— Надо вооружиться хитростью, — улыбнулся чему-то своему начальник экспедиции.
— Как же вы думаете действовать?
— Из засады, — твердо проговорил Денисов.
Виктор Сергеевич долго смотрел на Ивана Ивановича, надеясь прочесть его мысли и намерения. Но Денисов нахмурился, замкнулся. Теперь особенно стала заметна седина на его висках.
— Я не понимаю вас, Иван Иванович, — признался Дрозд. — Если делать засаду, надо для всех.
— А как вы думали? Так и сделаем, — тихо ответил Денисов. — А вы, может, хотите предложить иной план?
Виктор Сергеевич оживился. Отведя в сторону руку с трубкой, он вдруг сказал:
— Узнать, кто имеет оружие, нетрудно.
— Ну? — поднял на него глаза Денисов.
— Я предлагаю подождать до завтра. Утром у дверей столовой незаметно установить аппарат «Урал» с рентгеновской трубкой. После завтрака мы уже будем знать, у кого оружие.
Денисов прищурил глаза, сдержанно улыбнулся.
— Вы прочли мои мысли, коллега, — проговорил он весело.
— В таком случае этот план принимается?
— Конечно!
Глава двадцать седьмая
Вилли Рендол вернулся в каюту мрачный, встревоженный. Кто такая Айда? Так ли в действительности обстоит дело, как она рассказывает? Если она хоть немного к нему расположена, то это надо, конечно, использовать. На корабле нет никого, кому он мог бы довериться, с кем поделился бы своими мыслями, планами. Дружба с Айдой приобретала для Рендола в таких обстоятельствах немаловажное значение. Более того, она могла содействовать его победе в этой жестокой схватке с невидимым врагом.
А если эта девушка подослана? Если она только стремится войти к нему в доверие и безукоризненно играет свою роль?
Держится она пока довольно искренне. Даже призналась, что ее вызывали в администрацию, предлагали тысячи долларов. Будь у нее дурные намерения, разве могла бы она отказаться от такого щедрого вознаграждения за жизнь какого-то малоизвестного инженера?
И снова возник вопрос: а так ли это?
Сложилась небезопасная, запутанная ситуация. Одно было бесспорно: надо оставаться бдительным, ни на кого не надеяться, не заводить ни с кем связей.
Рендол лег в постель и принялся наблюдать через толстое стекло иллюминатора за океаном. Волны с белыми намыленными гребнями одна за другой упрямо бросались на корабль, глухо стонали, разрезанные его могучим телом. Небосклон с редкими, разбросанными тучками колыхался, будто хотел оторваться от океана, вознестись высоко над ним.
На ужин сегодня Вилли Рендол решил не идти. «Меньше показываться на глаза, меньше и риска… — думал он. — А жизнь моя нужна не только мне, Нелли, детям. Она нужна и тем смелым советским астронавтам, которые на космической станции ведут большую и важную работу. Если верить Аиде, среди них опасный шпион, диверсант, посланец империалистических хищников. Их надо предупредить, спасти!»
Айда больше не тревожила телефонными звонками.
Что с нею? Обиделась? Оскорбилась? Инженер вспомнил сегодняшний разговор, холодное прощание. Он пожалел сейчас, что поспешил оборвать этот разговор, вел себя грубо.
В «каюте смерти» предстояло провести вторую ночь. Рендол не сомневался: она будет не менее тревожной, чем первая. Он решил как следует подготовиться. «Невидимка», безусловно, снова будет покушаться на него. Но не зря он носит голову на плечах! Еще неизвестно, кому придется торжествовать победу! Нет, только безвольные люди, чувствующие свою обреченность, могут спасовать перед встречей со смертью. Рендол не из таких!
Когда инженер продумал до мелочей все события минувшей ночи, в голову ему вдруг пришла интересная мысль.
«Отлично! — чуть не воскликнул он от радости и, как мальчишка, соскочил с дивана. — «Невидимка», проникая в каюту, всякий раз гасит свет. Вот тут-то он и попадется! Да-да, мерзавец, я дознаюсь, кто ты такой!»
Рендол раскрыл чемодан, достал лезвие безопасной бритвы и прикрепил его возле кнопки выключателя настольной лампы.
За иллюминаторами уже колыхалось ночное звездное небо. Шаги в коридоре слышались все реже и реже, стих говор пассажиров.
Как и в первую ночь, Рендол лег головой не к иллюминатору каюты, а к дверям.
Медленно тянулось время. Вилли смотрел в потолок, следил, как покачивается люстра, как мерно пробегают по стенам серые дрожащие тени. Усталость давала себя знать. Звенело в голове. Хорошо бы сейчас вызвать официанта, заказать пива, выпить, закусить и спокойно лечь отдыхать. Но это мог позволить себе любой пассажир, только не он, Вилли Рендол, бывший инженер ракетного завода сенатора Уолтера, опасный тип, коммунист, как сейчас его называют в Штатах буржуазные борзописцы.
