Юрий Греков - На кругах времен (Сборник)
Жук шагал по знакомой улице. Пронимало довольно сильно, но Иван не огорчался — мерзнуть ему оставалось какой-нибудь час, а там домой — в жару июля, прощай, февраль.
Дойдя, до столовой, он было решил, что не мешает перекусить. Но на дверях столовой висела писанная золотом по черному табличка «Закрыто на завтрак». «И ладно, — подумал Жук, — денежки целее будут.» И тут ему пришла мысль, от которой он невольно поежился — а вдруг хроноспидометр врет? Вдруг занесло его в какое-то совсем другое время? Проверить это предположение нужно было немедленно. Иван метнулся к газетному киоску., Киоск, конечно, был закрыт. Но Иван, npиникнув к мутноватому стеклу, увидел газеты, аккуратно разложенные на узеньком прилавке. Газеты лежали так, что числа было не разглядеть. Но Ивану все-таки повезло — одна газетка выбилась чуть в сторону и он исхитрился-таки прочесть «30 февраля 1961 года». Убедившись, что спидометр ошибся всего на пяток дней, Иван обрадовался, и тут только до него дошло — «30 февраля»… Пока он вытанцовывал, разглядывая газеты, грюкнул замок и за стеклом появился киоскер, мордастый парень, Ивану незнакомый. Откинув раму, киоскер радостно ухмыльнулся и спросил:
— Чего желаете? Что выбираете?
— Да так, ничего.
— Подтяжки хорошие к дамским калошам, — не обратив внимания на ответ Ивана, затараторил продавец. Есть кортики солхатские, пряники семиградские, сельдь в банках, прямые пружанки. А может, сугрессоны из Коты? Есть хорошие, с позолотой…
— Да нет, — сказал Иван, мельком отметив странный ассортимент в газетном киоске, но, постеснявшись спросить, что это еще за «пружанки» и «сугрессоны», добавил: — Тут у вас опечатка имеется…
— Какая опечатка? Где? — забеспокоился, перейдя на прозу, продавец.
— Да вот, ,в газете. «Тридцатое февраля» — написано. Тридцатого февраля же не бывает…
— Похмеляться надо вовремя, — обозлился киоскер, — тридцатого февраля не бывает! А какое же сегодня? — и, уткнувшись в какие-то бумаги, пробубнил: Ходят, бродят, брагу пьют, деткам спати не дают…
«Это тебе похмелиться не мешало бы», — подумал Иван, но спорить не стал и зашагал дальше.
Свернув к Соборной площади, Иван неожиданно налетел на группу странно одетых бородатых мужчин.
— С дороги, смерд! — рявкнул шедший впереди, замахиваясь длинной резной палкой. Иван отскочил в сторону. Они прошли совсем близко, метя полами длинных шуб и меся февральскую слякоть красными сапогами с загнутыми носами. В воздухе повис кислый запах овчины.
«Карнавал у них, что ли?» — подумал Иван. — «А может, актеры заезжие». Вполне удовлетворившись этим предположением, поскольку истинное объяснение ему и не могло прийти в голову, Жуков взглянул на часы и зашагал дальше, старательно выбирая на тротуаре места посуше. В этом был и второй смысл прыгая через слякотные лужи, Иван не то чтобы согрелся, но мерз все-таки меньше.
Жуков рассчитал точно — к сберкассе он подошел, когда часы на бывшей соборной колокольне уронили девятый удар. Иван толкнул дверь. В небольшом зальце народу не было. Уборщица, откинув дверцу голландки, ловко забрасывала в красный зев крупные куски антрацита. Ивану с холода показалось, что тепло от печки исходит упругими волнами, и он сразу согрелся.
За барьером у окошка с надписью «Кассир» сидел, склонив голову к бумагам, Павел Захарович, Ивану хорошо знакомый. Павел Захарович, с которым Ивану не раз случалось пропустить чарочку, был при исполнении и поэтому, кивком ответив на Иванове «Здравствуйте», вежливо сказал:
— Слушаю вас.
Иван вытащил из-за пазухи свою пачку, но на всякий случай спросил:
— Деньги меняете?
— Меняем, — ответил Павел Захарович и, приподнявшись, показал пальцем на объявление, прикнопленное к большой черной доске на стене. Иван, недоумевая, шагнул к доске и прочитал: «Курс по состоянию на 30 февраля». «Да что они — с ума все посходили? — изумился Иван. — И тут 30 февраля!» Он оглянулся, но над барьером виднелась только плешь Павла Захаровича, слышался стук костяшек кассир что-то подбивал на счетах.
Иван вздохнул и принялся читать «Курс по состоянию». Он читал, и изумление его росло от строчки к строчке: «…за один денарий — четыре тетрадрахмы полторы гривны киевские — семь рублей сорок седьмого — три пиастра…» «…за сестерций золотой — пять копеек — три дублона — одна денга серебром…» «…за один рубль — два ефимка — полгривны псковской — два обола — семь ассов — три экю серебряные — сто копеек медью…»
Иван перескочил несколько строк и трижды перечитал приписку, сделанную внизу от руки: «К сведению клиентов: талеры Лжедмитрия Пятого временно к обмену не принимаются до получения известия об исходе битвы под Суздалем».
Жукова нелегко было сбить с ног, но тут в голове у него загудело, как от хорошего апперкота. Он повернулся к барьеру и встретил вежливо-внимательный взгляд Павла Захаровича:
— Ну что — выбрали? Прошу вас. Иван протянул свою пачку. Кассир взвесил ее на ладони и удовлетворенно сказал:
— Пять тысяч сорок седьмого.
— Точно! — поразился Иван, и еще больше удивился тому, что еще способен удивляться.
— На что менять будем? — спросил кассир и ловко, не глядя, бросил пачку за спину прямо в открытую пасть сейфа.
Вместо того, чтобы ответить, Иван спросил:
— А пересчитывать не будете?
— Что пересчитывать?-удивился кассир.
— Да деньги мои!
— Так пять же тысяч ровно. Вы что думаете, если я их пересчитаю — их больше станет? — снова удивился кассир. — Так какими брать будете — ассами, оболами или еще чем?
— Мне бы новыми, — каким-то жалобным тоном, не узнавая собственного голоса, попросил Иван. — По новому курсу…
— Курс у нас каждый день новый, — наставительно сказал кассир. — У нас тут не столовка, где меню вчерашнее, а то и позавчерашнее. В общем так, советую половину взять гривнами, а половину мелочью. Ну, скажем, деньгами, серебром. И те и другие совсем новенькие, раз уж вам так хочется…
Иван обалдело смотрел, как Павел Захарович, деловито пощелкивая на счетах, ссыпал в полиэтиленовый мешочек сначала тусклые металлические брусочки, потом совком полез в большой мешок и отсыпал Ивану с две пригоршни блестящих, неправильной формы монеток.
Оказавшись за дверями сберкассы, Иван ошалело уставился на зажатый в кулаке мешочек, и вдруг со всех ног пустился бежать, не разбирая дороги. Добежав в одну минуту до маслобойки, он махнул через забор в заснеженный двор, споткнулся о кирпич и, отшвырнув дверь, влетел в «склад». Машина стояла на месте. Он, не раздумывая, вскочил в седло, крутнул диск набора времени, установил его на нужный день и нажал кнопку возврата…
