Фрэнк Герберт - Белая чума
К тому же столько было неизвестного, тщательно скрываемого. Что в действительности происходит в израильских границах? Им придется пустить к себе внешних наблюдателей, и причем скоро.
Он отложил бразильское предложение, хотя оно вызвало возбуждение среди средств массовой информации. Оно, может быть, интересно и привлекает внимание, однако масштаб такого шага вызывал у Бергена дрожь.
Как он и ожидал, загорелась красная лампочка телефона и раздался звонок. Берген вернулся в свое кресло и поднял телефонную трубку.
Прескотт сразу же удивил его.
– Это был чертовски хитрый ход, так вот появиться на публике, Хаб!
Фамильярность! Что-то заварилось, как любят говорить американцы.
– Я рад, что ты так думаешь, Адам. Должен признаться, я был слегка не уверен в твоей реакции.
Президент издал мягкий смешок.
– Моя матушка любила говаривать, что когда варево начинает прилипать ко дну горшка, нужно быстро помешать в горшке.
Заварилось, в самом деле, подумал Берген.
– Нечто подобное я и имел в виду, – сказал он.
– Я сразу догадался. Я сказал Чарли, что именно это ты и делаешь. Слушай, Хаб, а что ты думаешь по поводу адмирала Френсиса Делакура?
По тону вопроса Берген понял, что Прескотт перешел к главному. Командир Заградительных Сил был очевидным знаком вопроса. Такая сила, и сидит без присмотра в Исландии. Генеральный секретарь не завидовал Делакуру, особенно теперь, когда Прескотт, по-видимому, копает под него.
– Мне кажется, он достаточно хорошо справляется с работой, Адам.
– Достаточно хорошо?
– Тебя что-то беспокоит, Адам?
«Все-таки есть свои преимущества в фамильярности отношений, – подумал Берген. Можно задать больной вопрос без всяких дипломатических тонкостей».
– Он француз по происхождению, не так ли? – спросил Прескотт.
– Да, его семья происходит из Квебека.
– Я слышал, что он историк. – Берген вспомнил фразу Делакура, произнесенную при вступлении в должность командира Заградительных Сил. В ней слышалась педантическая нотка: «Это та же проблема, что и у римлян, но с современными орудиями».
– По моим сведениям, он достаточно уважаемый историк, Адам, – согласился Берген.
– Паттон тоже был историком, – сказал Прескотт.
Паттон? Ах да, командир танковых войск во время Второй мировой войны. В то время ходил слух о том, что Паттон восхищался древними римлянами.
– У многих военачальников было такое же увлечение, – сказал Берген.
– Меня беспокоит, – сказал Прескотт, – не появится ли и у него тоже мания величия?
Тоже? Берген удивился. Такого мнения Прескотт был о Паттоне?
– Я не заметил никаких следов этого, – сказал Берген.
– Я думаю, мы должны присматривать за ним, – сказал Прескотт, а затем перешел к главному: – Русские только что разговаривали с нами о нем. Он их тоже беспокоит. Кстати, Хаб, мне было чертовски тяжело их утихомирить. Они страшно расстроены твоим сегодняшним неформальным брифингом.
– Хорошо, что ты на моей стороне, Адам.
– Можешь на меня рассчитывать, Хаб. И хватит об этом. Почему бы тебе не взять приказы адмирала и не взглянуть на них еще разок?
– Я займусь этим, Адам. Ты хочешь, чтобы я на что-нибудь обратил особое внимание?
– Проклятье! Иногда ты выражаешься совсем как американец, – сказал Прескотт.
– Ничего особенного я сейчас не имею в виду. Я просто хочу быть уверен, что мы будем видеть его на ход вперед, а не он нас.
– Я буду считать своим долгом обращать особое внимание на выполнение им своих обязанностей, – сказал Берген.
– Постарайся, Хаб. И, кстати, ты можешь проверить слух, что ребята Делакура потопили несколько плавучих гробов со всеми, кто был на борту.
– Да? Я не слышал этого, Адам. Это что-то новое?
– Это только что выплыло наружу. Ну что ж, приятно было поговорить с тобой, Хаб. Если все будет чисто, мы еще вернемся к той партии в гольф.
Они прервали соединение.
Берген достал свою собственную копию приказов Делакура, дважды перечитал их. Они были достаточно прямолинейными.
«Если вы войдете в физический контакт с лицом из Запретной зоны, ваши собственные люди убьют вас или высадят на побережье, где местное население сделает эту же работу за нас».
Вот этот параграф, например. Смысл его трудно понять неправильно.
Берген сидел и думал о Делакуре. Совершенно ясно, что адмирал рассматривает свою проблему, как охоту на оленей среди бухт и фьордов этого скалистого побережья.
Игра?
Если это так, то смерть – расплата за проигрыш.
«…та же проблема, что и у римлян, но с современными орудиями».
Орудия? Делакур считает крейсеры и все остальное орудиями? Всю эту огневую мощь? Что ж, может быть, он и прав. Наверное, Цезарь рассуждал так же.
А что общего имеют плавучие гробы с обеспокоенностью Прескотта?
Бергену не хотелось думать о плавучих гробах, но избежать этого сейчас было нельзя. Имеет ли какое-либо значение в глобальном смысле, если люди Делакура потопили несколько таких судов с их пассажирами? В моральном плане, да, имеет значение, но… сами эти суда были необходимостью. Один Бог знает, что еще придумает Безумец. Ему требуется подчинение. Ирландцы должны все вернуться в Ирландию, ливанцы – в Ливию, а англичане – на свой маленький остров.
Это было полным безумием.
От поступающих докладов Бергену делалось плохо. Толпы, преследующее бедных изгнанников, – французские толпы, мексиканские толпы, японские толпы… Даже в Китае и Австралии и, наверное, повсюду в других местах. Боль и страх были такими ужасными, что трудно обвинить в этом кого-либо.
Телевизионные передачи о принудительных погрузках на корабли вызывали слезы у Бергена. Он знал, что по всему миру были распространены случаи героического неповиновения: младенцев, женщин и детей прятали… но истерия и дикость – самоубийства, убийства, линчевание – были доминирующими.
А мы-то считали себя цивилизованными.
Плавучие гробы – каждую женщину на борту посылали домой на верную смерть. И потом были истории – изнасилования, пытки… Плавающие тюрьмы пришлось поставить на якорь вдали от берега, куда они направлялись; пассажиров перевозили на берег в маленьких лодках под огнем орудий.
Генеральный секретарь содрогнулся.
Такое большое число самоубийств понятно.
Может быть, потопить эти суда было бы милосердием.
Вздохнув, Берген включил низенькую настольную лампу, стоящую на краю стола, и отрегулировал ее свет так, чтобы он падал на рабочий блокнот. Действуя методично, он придвинул блокнот и написал краткие указания своему помощнику. Необходимо тщательно рассмотреть поведение Делакура.
