Роберт Хайнлайн - Красная планета
– Что-о? – сказал Марло.
– Да ничего. Неважно. Это только одно из многого, что я узнал из разговора со стариком – тем самым стариком, с которым говорил Джим. Кстати, Джим не знает, с кем ему довелось говорить, старик вовсе не марсианин.
– Минутку, а кто же он тогда?
– Ну, он, конечно, родился на Марсе, но это не марсианин в нашем с тобой понимании. По крайней мере, мне он таким не показался.
– Как он выглядит? Опишите его.
– Не могу, – пришел в замешательство Макрей. – Может, мы с Джимом видели каждый то, что он хотел. Оставим это. Виллис должен будет.вернуться к марсианам, и довольно скоро.
– Жаль, – ответил Марло. – Джим будет против, но это не такая уж высокая цена, если марсиане так решили.
– Ничего ты не понимаешь, ничегошеньки. В Виллисе-то вся и загвоздка.
– Конечно, он имел отношение ко всей этой истории, – согласился Марло, – но почему загвоздка?
Макрей потер виски.
– Все очень сложно, не знаю, с чего и начать. Виллис очень много значит. Знаешь, Джейми, ты, безусловно, войдешь в историю как отец-основатель, но, между нами говоря, слава спасителя должна принадлежать Джиму. Исключительно Джиму и Виллису – любви Виллиса к Джиму и упрямой привязанности Джима к Виллису – обязаны колонисты своей жизнью. Если б не они, мы бы пошли на корм червям. Ультиматум, обязывающий нас убраться с планеты, – всего лишь уступка, сделанная ради Джима. Они собирались уничтожить нас.
Марло открыл рот.
– Но это невозможно! Марсиане не способны на такое!
– Еще как способны, – заверил его Макрей. – Они долго сомневались на наш счет. Намерение Бичера отправить Виллиса в зоосад переполнило чашу, но благодаря отношениям Джима и Виллиса она вновь вошла в берега. И марсиане пошли на компромисс.
– Не могу поверить, что марсиане могли бы так поступить, – возражал Марло, – и не понимаю, как бы они это сделали.
– А Бичер где? – озадачил его Макрей.
– Н-н-да.
– Вот и помолчи о том, что они могут и чего не могут. Мы о них ничего не знаем – ровно ничего.
– Не стану спорить. Но что это за тайна вокруг Джима и Виллиса? Что им так дался Виллис? В конце концов, он всего лишь попрыгунчик.
– Не думаю, что смогу разъяснить эту тайну, – сознался Макрей, – но кое-какие гипотезы на этот счет есть. Ты знаешь марсианское имя Виллиса? Знаешь, что оно означает?
– Я даже не знал, что у него есть имя.
– Оно означает: “Тот, на кого возлагаются надежды мира”. Это о чем-нибудь тебе говорит?
– Видит Бог, ни о чем.
– Может быть, я плохо перевел. Может быть, лучше сказать “Подающий надежды” или просто “Надежда”. Возможно, это лишь поэтическое значение имени, как и у нас. Возьмем мое имя, Дональд. Означает “Правитель мира”. Тут мои родители промахнулись. А может, марсианам просто нравится давать попрыгунчикам цветистые имена. Я знал одного пекинеса, так его, не поверишь, звали “Великий чемпион Маньчжурии, принц Бельведерский”. – Макрей вздрогнул. – А знаешь, что я вспомнил: в кругу семьи этого песика звали Виллис!
– Да что вы!
– Точно. – Доктор поскреб щетину на подбородке и подумал, что на той неделе надо будет побриться. – Но это даже не совпадение. Я же и предложил Джиму назвать попрыгунчика Виллисом – наверное, вспомнил того пекинеса. Тот пучеглазый паршивец смотрел точно как Виллис – наш Виллис. Я хочу сказать, что ни одно из имен Виллиса, в сущности, ничего не значит.
Доктор замолчал так надолго, что Марло сказал: – Вы не очень-то спешите раскрыть тайну. Вы ведь думаете, что настоящее имя Виллиса все-таки означает кое-что, иначе вы бы его не упомянули.
Макрей подскочил на месте.
– Дa. Я действительно так думаю. Я думаю, что имя Виллиса надо понимать буквально. Нет, погоди, не спорь пока. Я ничего не хочу тебе навязывать. Скажи сам, кто такой Виллис, по-твоему?
– Кто? По-моему, он представитель экзотической марсианской фауны, полуразумное существо, хорошо приспособленное к окружающей среде.
– Сколько умных слов, – пожаловался доктор. – А по-моему, это марсианин, который еще не вырос.
– У них же совершенно разное строение, – заволновался Марло.
– Они различны, как небо и земля.
– Допустим. А в чем сходство между гусеницей и бабочкой?
Марло открыл рот и снова закрыл.
– Я тебя не упрекаю, – продолжал Макрей, – мы никогда не связываем подобные метаморфозы с “высшими формами жизни”, что бы мы под этим ни понимали. Но я думаю, что Виллис именно то, что я сказал, и этим объясняется, почему он должен вскоре вернуться к своим. Сейчас он в стадии личинки, но скоро станет куколкой и вступит в стадию гибернации (нечто вроде долгого сна). Выйдя из нее, он станет марсианином.
Марло прикусил губу.
– Да, ничего невероятного в этом нет, просто неожиданно.
– На Марсе все неожиданно. Но если моя теория верна – заметь, я не утверждаю этого, – тогда становится понятно, почему Виллис столь важная персона. А?
– Вы хотите, чтобы я переварил слишком много за один раз, – устало сказал Марло.
– Бери пример с Белой Королевы [Белая Королева -из “Алисы в Зазеркалье” Льюиса Кэролла, которая успевала поверить “в десяток невозможностей до завтрака”. ]. Это еще не все. Я думаю, что у марсиан есть еще одна стадия, в коей и пребывает “старик”, с которым я говорил. И эта стадия – самая странная из всех. Джейми, ты можешь представить себе народ, у которого сообщение с небесами – небесами в их понимании – развито так же, как у нас, скажем, сообщение между США и Канадой?
– Док, я могу представить все, что вы скажете.
– Вот мы говорим о марсианском “ином мире”, что ты под этим понимаешь?
– Ну, это разновидность транса, вроде того, который практикуется в Ост-Индии.
– Я спросил тебя об этом, потому что они мне сказали, что я говорил с представителем “иного мира” – это и есть тот самый старик. Я хочу сказать, Джейми, что, кажется, заключил новый колониальный договор с призраком. А теперь не упади со стула, – продолжал Макрей. – Сейчас узнаешь почему. Я никак не мог взять в толк, о чем он говорит, поэтому сменил тему. Мы говорили, кстати, на бейсике: он почерпнул его из мозгов Джима, так что знал те слова, которые знал Джим, и не знал тех, которых Джим знать не мог. Я спросил его, точно ли нам разрешено остаться и не позволят ли нам в таком случае марсиане воспользоваться их подземной дорогой для переезда в Копаис? Я по этой дороге ехал на переговоры. Очень остроумно устроено: ускорение гасится, как будто кабина на карданном подвесе. Старик никак не мог понять, чего мне надо. Потом показал мне глобус Марса – очень точный, только без каналов. Меня сопровождал Гекко, как и Джима. Старик посовещался с Гекко, причем смысл дискуссии составляло то, в каком году я нахожусь? Потом глобус у меня на глазах стал постепенно меняться, на нем прорезались каналы. Я видел, как они строились, Джейми. Вот я и спрашиваю тебя, – заключил доктор, – кто он такой, если не может сразу вспомнить, какое у нас тысячелетие? Не будешь возражать, если я назову его призраком?
![Роберт Хайнлайн - Дверь в лето [с рисунками]](/uploads/posts/books/116820/116820.jpg)
![Роберт Хайнлайн - Дверь в лето [с рисунками]](/uploads/posts/books/117083/117083.jpg)
