Чарльз Шеффилд - Схождение
Лотфианин был отнюдь не стеклянный, и его скафандр тоже, но столкновение проверило их обоих на прочность. Жжмерлию с двумя сломанными задними лапами и ушибом всего туловища отбросило назад. Его скафандр зашипел, выпуская воздух, но сенсоры быстро отыскали повреждение и восстановили герметичность.
Жжмерлия завертелся кувырком, не в состоянии вздохнуть для триумфального свиста. Удалось! У него получилось. Сильно опоздав, он наконец-то вернулся туда, где стоял «Миозотис».
Он с трудом выровнялся — один из стабилизаторов положения все же сломался — и, обнаружив, что двигатели работают, устремился к ждущему кораблю.
И тут он обрадовался, что не смог издать триумфальный свист.
Да, это был корабль. Но отнюдь не «Миозотис».
19
К концу второго дня пребывания в провале трое из четырех путешественников на борту «Гравитона» упали духом.
Кромешная тьма на корабле представляла неудобство, но что действительно было смертельно опасным, так это отсутствие энергии. Луис Ненда уже все подсчитал. Воздушные насосы не работали, но естественная конвекция будет поддерживать пригодную для дыхания атмосферу. Однако через шесть дней потеря воздушных генераторов и очистителей станет ощутимой. Содержание двуокиси углерода значительно возрастет. Еще через пять дней люди на борту умрут от удушья. Ненда не учитывал потребности кекропийки, Атвар Ххсиал наверняка сама сделала соответствующие прикидки.
Квинтус Блум не боялся смерти. Его заботило совсем другое. Он был убежден, что Дари Лэнг сильно опережает его, совершая открытия, которые по праву должны принадлежать ему. По двенадцать раз на день он требовал от Ненды хоть что-нибудь сделать, чтобы сдвинуть корабль с места. Дважды он намекал, что Луис умышленно затормозил их продвижение с целью помочь Дари Лэнг. Ненда подумывал, не ухитрилась ли Атвар Ххсиал заразить Блума своей паранойей относительно Дари Лэнг.
Их пребывание в провале менее всего коснулось слепой кекропийки. Она могла выдерживать концентрации двуокиси углерода, смертельные для человека, а ее зрение — эхолокация — не зависело от внутренних светильников «Гравитона». Но потеря энергии означала конец ее общения с Гленной Омар через терминалы. Атвар Ххсиал вновь полностью зависела от Луиса Ненды и его наращения, когда хотела что-то сказать или услышать от остальных.
Исключение составляла Гленна. По логике вещей, ее, единственную из присутствующих, избаловала жизнь; каждое ее желание и каприз на Вратах Стражника могли быть удовлетворены, и, по идее, она должна была хуже всех переносить перемены на борту «Гравитона». Но в рукаве издавна существовал странный обычай: обитатели самых богатых миров любили играть «в дикарей». Примерно раз в год счастливые жители Врат Стражника отправлялись в леса и прерии. Там они уверяли друг друга, что смогут, если придется, «выжить в диких условиях» не хуже других со спальными мешками, примитивными светильниками, варварскими кухонными инструментами и грубой пищей. После нескольких дней на природе (но не больше трех-четырех) они возвращались к водопроводу, блюдам, приготовленным роботами-поварами и чистым постелям.
Гленна играла в эту игру раз десять. И сейчас она готовилась к новой ее разновидности. Пассажирские каюты на «Гравитоне» были оснащены всем необходимым, чтобы организовать уютный вечер при свечах, который послужит прекрасной прелюдией к любовному роману. Гленна прошлась по каютам и забрала из каждой свечи, пригласив остальных присоединиться к вечеринке. Приглашение Атвар Ххсиал пришлось перевести Ненде. Кекропийка ответила такой язвительной комбинацией феромонов, какой Ненде раньше встречать не приходилось. Выглядела она как кекропийский непристойный эквивалент восклицания «ну-у!». Он воспринял это как отказ.
Луис Ненда явился первым, сомневаясь, правильно ли он поступает. Сделал он это только в силу давно выработанного принципа: быть в курсе всего происходящего на корабле, за который он отвечает. Если он не явится, кто знает, о чем Квинтус Блум и Гленна Омар могут договориться между собой?
Ненда мрачно смотрел на пятнадцать свечей, умело расставленных по будуару. Сожженный ими кислород мог бы на несколько часов продлить их жизнь, но в сложившихся обстоятельствах это казалось несущественным.
Гленна приготовилась на славу. Она высоко зачесала свои белокурые волосы, выставив на обозрение длинную грациозную шею. Белое платье с настолько смелыми вырезами спереди и сзади, что от них волосы становились дыбом, демонстрировало и того больше. Она покрутилась перед Нендой, обнажив несколько ярдов голых ног.
— Как я выгляжу?
— Сногсшибательно.
Это соответствовало действительности. Ненда с облегчением услышал звук шагов за своей спиной. Квинтус Блум появился с миной, которая недвусмысленно говорила: «Я бы с радостью побыл где-нибудь в другом месте, но больше негде. И в любом случае я не могу позволить себе пропустить что-нибудь важное».
Дуновение воздуха, вызванное приходом Квинтуса Блума, принесло с собой кое-что еще. Легкий аромат феромонов, слишком тонкий, чтобы его мог уловить кто-либо, кроме Ненды.
«Ат, я знаю, что ты стоишь там, снаружи, и ждешь. Я думал, ты не придешь».
«Я не собираюсь присутствовать при, как я подозреваю, групповом совокуплении людей. Однако я хочу знать, про что вы будете говорить. Мне, как и тебе, не по душе тайные сговоры, участником которых я не являюсь».
— Я хочу предложить следующее. — Гленна, которую совершенно не заботили витающие вокруг нее послания, играна роль хозяйки. — Поскольку мы сидим здесь в таких примитивных условиях, мне кажется, мы должны рассказывать друг другу истории, как это делали наши перепуганные предки тысячи лет назад, сидя у костра.
Воцарилась мертвая тишина. За Квинтуса Блума Луис Ненда поручиться не мог, но ему совсем недавно пришлось сидеть у костра, трясясь от страха.
Не обращая внимания на отсутствие ответной реакции, Гленна продолжала:
— Садитесь, садитесь. — Она подождала, пока двое мужчин уселись на диван, оставив между собой расстояние в пол-ярда. — Я буду судьей, а тот из вас, кто расскажет самую захватывающую историю, получит специальный приз.
Она протиснулась в пространство между ними и положила каждому из них на бедро свою руку.
— Раз мы почти в темноте, надо рассказывать страшные или романтические истории. Кто хочет начать?
Тишина стала еще оглушительнее.
«Я вам не помешаю? — послание с юмористическими обертонами поплыло по комнате. — Если я могу дать совет, Луис, я бы сказала — борись за приз».
