Герберт Уэллс - Первые люди на Луне (пер. Толстой)
„— Луняне едят их? — спросил я Фи-у.
«— Да, пища.
„— А это что? — вскрикнул я, увидев большого и неуклюжего селенита, неподвижно лежащего ничком среди грибов. Мы остановились.
„— Мертвый? — спросил я. (До сих пор я еще не видел мертвых на Луне и заинтересовался).
«— Нет, — ответил Фи-у. — Он рабочий, сейчас нет работы. Лучше спать, пока не надо. Зачем его будить? Не надо нам ходить.
„— А вот другой! — вскрикнул я.
„И действительно, весь огромный грибной лес был усеян спящими селенитами. Они лежали, утомленные, до тех пор, пока не понадобятся для работы. Их было множество разных видов, и я мог перевернуть некоторых из них и хорошенько рассмотреть.
«Когда я их переворачивал, они начинали громко дышать, но не пробуждались. Одного я хорошо запомнил, так как поза его походила на вытянувшегося человека. Передние конечности у него состояли из длинных щупалец, приспособленных, очевидно, для какой-то тонкой работы, и поза, в которой он заснул, выражала покорное страдание. Без сомнения, с моей стороны было ошибкой таким образом объяснить его выражение, но я это сделал, И когда Фи-у переворачивал его в сумраке среди багровых мясистых растений, я снова испытал чувство сострадания, хотя, когда он катился, он походил на насекомое.
„Это свидетельствует лишь о неразумности наших чувств. Напоить рабочего, в котором не нуждаешься, и бросить его в сторону — наверное, гораздо лучше, чем выгонять его из мастерской для того, чтобы он умирал с голоду на улице. В каждом сложном социальном организме принимаются меры от безработицы. Однако я до сих пор не люблю вспоминать об этих телах, распростертых под спокойными, светящимися арками мясистых растений, и избегаю короткого прохода, несмотря на неудобство более длинного и шумного пути.
„Другой путь ведет меня кругом, через огромную сумрачную пещеру, переполненную и шумную. Здесь я могу наблюдать матерей селенитов, напоминающих маток пчелиного улья. Я вижу, как они выглядывают из шестиугольных отверстий стены, похожей на соты, или гуляют по широкой открытой площади за стеной и перебирают; в руках драгоценности и амулеты, изготовленные для них ювелирами с тонкими щупальцами, работающими в подвальных конурах. Они — фантастически, иногда очень красиво разукрашены, держатся очень гордо, и головки у них (за исключением большого рта) крошечные.
«Об условиях жизни различных полов на Лупе, о женитьбе и замужестве, о рождении селенитов я до сих пор узнал очень мало. Но ввиду быстрых успехов Фи-у в изучении английского языка, я, без сомнения, все это скоро узнаю. Я предполагаю, что, как у муравьев и пчел, огромное число членов селенитской общины — среднего пола. Конечно, и на Земле есть закоренелые холостяки, которые не живут семейной жизнью. На Луне же, как и у муравьев, это явление сделалось нормальным, и необходимое замещение выбывающих членов падает на специальный и далеко не многочисленный класс матрон, матерей лунного населения, — крупных и статных существ, прекрасно приспособленных к ношению личинок. Если я правильно понял объяснение Фи-у, они не способны ухаживать за молодыми особями, которых они рождают на свет: у них появляется иногда стремление к детоубийству. Поэтому при первой возможности нежные, мягкие и бледно-окрашенные создания передаются на попечение холостых самок, женщин-работниц, которые иногда обладают мозгом почти такого же размера, как и у самцов».
К несчастью, здесь сообщение Кавора прерывается. Отрывистое, вызывающее мучительное чувство неудовлетворенного любопытства, изложение этой главы, тем не менее, дает нам представление об этом странном и изумительном мире, — мире, с которым, быть может, скоро мы должны будем считаться. Перемежающееся падение посланий с неба, шуршание иглы приемного аппарата среди молчания горных склонов — это только первое предостережение человечеству. На этом спутнике Земли мы находим новые элементы, новые приемы, новые традиции, ошеломляющую лавину новых идей, странную расу, с которой мы неизбежно должны будем бороться за господство, и золото, столь же обычное на Луне, как у нас, на Земле, железо или дерево.
Глава 25
ВЕЛИКИЙ ЛУНАРИЙ
Предпоследнее сообщение описывает, иногда даже с большими подробностями, встречу Кавора с Великим Лунарием, правителем или властителем Луны. Кавор передал, повидимому, большую часть сообщения без перерыва, но конец почему-то оборван. Второе же сообщение отправлено было после недельного промежутка.
Первое послание начинается так:
«Наконец я могу передать…»
Затем следует неразборчивое место, а потом дальнейший рассказ, начинающийся с середины фразы,
Недостающее слово следующего предложения, по всей вероятности, «толпа». Дальнейшее же совершенно ясно:
«…становилась все гуще и гуще, по мере того как мы продвигались ближе к дворцу Великого Лунария, — если можно назвать дворцом ряд пещер. На меня отовсюду смотрели селениты; мелькали блестящие, рябые маски, глаза над уродливо развитым органом обоняния, глаза под огромными лобными плоскостями; толпа низкорослых, маленьких существ вертелась вокруг меня, визжала над плечами и подмышками передних насекомых, ко мне вытягивались шлемоподобные лица на извилистых, длинно-суставных затылках. Меня окружала охрана из тупоумных, корзинкоголовых стражей, которые присоединились к нам после того, как мы вышли из лодки, в которой проплыли вдоль каналов Центрального Моря. К нам присоединился также быстроглазый художник с маленьким мозгом, и среди множества парадных провожатых, причисленных к нашему штату, по дороге тянулась густая фаланга сухопарых носильщиков. Потом меня понесли на носилках, сделанных из какого-то тягучего металла, черной сетчатой ткани, со стержнями из бледного металла. По мере того как я подвигался вперед, окружавшая толпа увеличивалась, и скоро образовалась огромная процессия.
„Во главе ее, наподобие герольдов, выступали четыре глашатая с трубообразными лицами; за ними следовали коренастые решительные стражники, по бокам — блестящее собрание ученых голов, своего рода живая энциклопедия, которые, как объяснил Фи-у, должны были предстать перед Великим Лунарием для переговоров со мной. (Нет такого предмета в лунной науке, нет такой точки зрения или метода мышления, которых не носили бы в своей голове эти удивительные существа!) Затем следовали воины и носильщики, а за ними — дрожащий мозг Фи-у, тоже на носилках. Затем следовал Тзи-пуфф на менее парадных носилках, и, наконец, я — на носилках, более изящных, чем другие, окруженный своими камердинерами. Вблизи шли трубачи, оглашавшие воздух резкими выкриками, а затем разные большие мозги, специальные корреспонденты, как их можно было бы назвать, или же историографы, на которых возложена была задача наблюдать и запоминать каждую подробность этого знаменательного интервью. Целый отряд слуг, несших и волочивших знамена, пахнущие грибовидные растения и разные символические изображения, терялся сзади во мраке. По пути с обеих сторон стояли шеренгами полицейские и офицеры в латах, блиставших как сталь, а за ними колыхавшееся море голов.
