Эдмунд Купер - Кирон Голова-в-Облаках
Кирон был рад, что с водородными кораблями покончено. Слишком уж они опасны, слишком много жизней достойных людей унесли. Сейчас для подъема используют гелий. Кирона также радовало, что немцы, французы, американцы и японцы работают над установкой на дельтапланы двигателей внутреннего сгорания.
Все эти открытия и изобретения были сделаны слишком поздно, они не спасли жизнь двум его сыновьям. Но вовремя, чтобы спасти Ясона, третьего. Ясон был мастером электричества на гелиевом дирижабле, способном поднять в воздух до двухсот человек. За Ясона Кирон был спокоен.
Он летал в Токио, Лиму, Нью-Йорк и Йоханнесбург с уверенностью представителя поколения, которое уже успело привыкнуть к небу.
Огромная тень пронеслась над садом. Кирон знал, что это, не поднимая головы. Пролетел ежедневный гелиумный воздушный корабль Лондон - Рим. Он всегда проходил здесь в это время, по нему можно было проверять часы. Пропеллеры приводились в движение паровыми двигателями. Наверное, через несколько лет их заменят бензиновыми.
Кирон погладил накинутую на шею красно-белую ленту и висящие на ней Орлиные Крылья, выкованные из метеоритного железа. Он гордился Орлиными Крыльями. Они были присуждены ему от имени многих народов.
Штаб-квартира Международной Гильдии Аэронавтов находилась в городе Женеве в Швейцарии. Кирон никогда не покидал владения Арандель дальше, чем завозила его когда-то "Мари-Франс". Но он знал, где находится Швейцария. Он смотрел на карте.
Однажды, очень давно, Международная Гильдия Аэронавтов прислала к нему, как к первому покорителю воздуха, своих представителей с просьбой разработать устав Гильдии.
Кирон долго думал над предложением и написал только одну статью устава.
Стареющей рукой он вывел:
"Облака и ветер свободны, они пролетают над всеми странами и принадлежат одинаково всем. Пусть ни один человек не поднимется в небо со злобой в сердце или ненавистью к другим людям. Границы могут быть на земле, на небе их нет. Пусть те, кому повезет летать, всегда помнят, что кровь всех людей - одного цвета".
Это была первая и единственная статья, принятая Гильдией. Любому, пожелавшему подняться в воздух с сомнительными целями, отказывалось в предоставлении необходимой для полетов информации, не говоря уже о средствах обеспечения полета.
Не так давно Кирона пригласили в Женеву для вручения присужденных Гильдией Орлиных Крыльев. Кирон был уже стар, он написал, что не сможет приехать, но тем не менее благодарен за внимание и доброту.
Если Небесный Гуляка не смог приехать в Женеву, то Международная Гильдия Аэронавтов смогла прилететь в Арандель. Десять гелиевых дирижаблей доставили около двух тысяч человек. Они привезли много подарков и говорили на многих языках.
Среди них были индийцы, африканцы, французы, немцы, русские, американцы, китайцы и люди многих других национальностей, о которых Кирон никогда не слыхал. Общее число гостей было еще больше за счет приехавших со всех уголков Британии.
В конце церемонии четыре тысячи человек стояли несколько часов с непокрытыми головами под проливным дождем, пока сидящий под навесом Кирон выслушивал речи на многих языках.
Он понимал, о чем говорят все эти люди, и его переполняла гордость. Небесный Гуляка стал больше, чем просто человек, он стал символом.
Когда у Кирона начались первые сердечные приступы, доктора быстренько увезли его с конференции и прописали полный отдых.
И вот он здесь, в саду с розами, наслаждается ароматом Мадам Петрины и с теплыми воспоминаниями любуется маленькими белыми розами Элике.
Над садом проплыл дирижабль в Рим. Где-то над Тихим океаном, на пути в Японию исполняет свои обязанности Ясон, сын Кирона и Петрины.
Из замка вышел доктор - проверить состояние своего знаменитого пациента. Приблизившись к креслу-качалке, он услышал глубокий вздох. И увидел, как обмякло тело.
Небесному Гуляке было семьдесят восемь лет. Он многое вспомнил в свои последние минуты. Жужжание пчел в далеком детстве, тихий голос мастера-художника, "Прыжок мисс Фитзалан", прикосновения Петрины, первый крик первого ребенка.
И еще он вспомнил Эйлвина, небесную акулу и капитана Жирода, и Кентигерна, и Бруно с его приверженностью к обтекаемым формам. Он вспомнил летающие по воздуху семена одуванчика, кружащиеся осенние листья и всех бабочек своего детства.
Как бы то ни было, он умер легко, доктор это подтвердил. Небесный Гуляка верил в то, что жизнь дана только живущим. Но кто знает, не улетел ли его дух к звездам?
