Виктор Колупаев - Фирменный поезд Фомич
- Подожди, Артем!
Я вернулся. Она что-то хотела сообщить, но не решалась или просто боялась.
- Давай, Инга, - поддержала ее Тося.
- Понимаешь, Артем... Помнишь, я тебе рассказывала, что у Зинаиды Павловны умерли муж и двое детей...
- Помню, - выдавил я из себя, уже почему-то предчувствуя, что скажет Инга дальше.
- Она вот все по вагонам хлопочет. Уколы кому-то делала, ну и прочее. Все-таки врач... А потом встретила... ну... понимаешь? Она встретила вдруг... совершенно непостижимо и невозможно...
- Понимаю... - похолодел я. Страшно мне стало за Зинаиду Павловну.
- Она их встретила в девятом вагоне... и мужа и детей... едут куда-то.
- Да что же это?! - вскрикнула Тося. - Что это за поезд?!
- А дальше? - прошептал я.
- Она увидела их... она же очень сильная женщина... поговорила даже с ними... пришла сюда... рассказала нам. Но ведь этого не может быть! Артем, этого не может быть!
- Не может, - согласился я, мгновенно припомнив, сколько невозможного уже произошло в нашем поезде.
- И Зинаида Павловна говорит, что не может такого быть... Понимаешь, она же врач. Она знает, что такого не может быть. И что это галлюцинация или сумасшествие...
- Нет, нет, только не это!
- Правильно, - вздохнула Инга. - И Зинаида Павловна говорит, что это ни то, ни другое. Но только тогда их... троих не может быть... Вот она и пошла сделать так, чтобы их не было.
- Страшно это, - сказала Тося. - Не могу я больше. Я лучше выйду и пешком пойду.
- Она ведь поседела... Зинаида Павловна. А ей всего тридцать два года...
- Поседела... - прошептал я.
А ведь я уже начинал думать, что наши приключения подходят к концу. Да и многие так думают. Вот и Степан Матвеевич, и вся компания, да, наверное, весь поезд...
- Она будет идти и думать, что их нет, что они все умерли, как это случилось и на самом деле.
- А разве она не хочет, чтобы они были живы?
- Хочет она, Артем, хочет... Но только, говорит, нельзя так.
- Почему?
- Ах, не знаю я ничего. Не знаю. Вот вы все предположения строите, выходы ищете, а найти ведь ничего не можете. Почему же я? Я тоже ничего не знаю.
- Да, да. Но только мы узнаем! Уж мы узнаем!.. Надо пойти за ней.
- Она просила не ходить...
Милая Зинаида Павловна. Она ведь столько для нас сделала! Да и не только для нас с Ингой, а и для всего поезда, ну то есть для некоторых. Эх, Зинаида Павловна, достал и вас этот поезд!
- Нет, Инга, я пойду поищу ее. Не знаю что, а надо что-то делать. Я хоть издали, да все равно буду рядом.
- Артем! - донеслось в открытое окно все еще стоявшего поезда. Выходи! Сейчас начнем!
Я выглянул в окно. Кричал Иван. Все мужчины поезда, да и кое-кто из женщин распределились вдоль вагонов. Все было организованно и спокойно. И хотя конечный результат был никому не известен, люди были полны решимости попробовать.
- Слушай, Иван. Я выйду позже. Тут нужно помочь Зинаиде Павловне.
- А что с ней? - испугался Иван.
- Да и сам еще толком ничего не знаю. Ушла она в какой-то другой вагон. Но только повод для беспокойства действительно есть.
- Ну ладно, - согласился Иван, - если нужно, значит, иди.
- Приготовились! - раздалось вдоль вагонов.
Я знаю, были случаи, когда люди толкали один вагон. Это даже по телевидению показывали. Но чтобы целый поезд? Ведь тут все дело в массе. Не знаю, можно ли раскачать такую махину?
Я пошел в конец поезда.
Окна с северной стороны почти везде были открыты. И в их амбразуры врывались возгласы и крики поднатужившихся в волевом усилии пассажиров. Впрочем, я был уверен, что поезд толкают и малочисленные работники разъезда, и более многочисленные торговки. Но поезд пока ни разу и не шелохнулся. Ладно... Их там много.
Зинаиду Павловну я нашел в пустом купе общего вагона. Здесь, наверное, ехали одни мужчины, и теперь все они были на перроне.
Зинаида Павловна посмотрела на меня спокойно. Я сначала не нашел повода остановиться и заговорить с ней, а прошел дальше и лишь потом вернулся в полнейшей растерянности и нерешительности.
- Вы кого-то ищете, Мальцев? - спросила женщина.
- Нет... то есть да... Вас, Зинаида Павловна.
- Ну вот вы и нашли меня. Что-нибудь с девочкой?
- Нет, нет, Зинаида Павловна. - Я немного осмелел и даже сел на полку напротив женщины. - Я просто искал вас.
- Зачем же?
Я не знал, что сказать.
- Вам, наверное, Инга что-то рассказала?
- Да, да... Инга рассказала, вы уж простите, что она это сделала... Да только в нашем поезде, кажется, ничего нельзя скрывать друг от друга.
- Понимаю, Мальцев, понимаю. Я бы и вам рассказала, но вас не было в вагоне.
- Я вас слушаю, Зинаида Павловна.
- Да что тут слушать? - вздохнула Зинаида Павловна. - Семью я свою видела, Мальцев. - Что-то уж слишком спокойно она говорила. - Позвали меня в девятый вагон к мальчику одному... Потом иду назад, а они все трое сидят вот в этом купе. И все так правдоподобно, Мальцев, все так по-настоящему. Я сначала даже и не удивилась, потому что о них и думала... А сама понимаю, что это невозможно. Ну для чего все это, Мальцев? Ведь это страшно... Как перенести это? У меня уж и сил никаких не осталось... Не знаю как, но встала и говорю: "Я сейчас вернусь, одну минуточку только, и вернусь..." Они и отпустили меня. Я к себе в вагон, к Инге, к Тосе... Плачу, реву, ничего вокруг не вижу. К Инге упала на колени, а сказать ничего не могу. Они что-то говорят мне, не слышу, не понимаю, чувствую только, что со мной случилось что-то страшное, жуткое. С горем пополам рассказала... Поплакали все трое. Мне вроде бы и легче стало... Невозможно их появление... Наверное, все потому, что я последнее время только о них и думала. Но только раз все это из моих мыслей, то и заставить их исчезнуть я должна сама. Шла назад и уже знала, что я заставлю их исчезнуть. Иначе мне этого не вынести... А они все так же сидят. Рассказывать начали, Мальцев, о том, как они отдыхали... А я на них смотрю и глаз не могу оторвать... Чувствую, что еще немного, и я соглашусь со всем, что происходит... Знаю, что надо глаза закрыть, а не могу, нет сил... Потом упала на столик и твержу себе: "Нет, нет, нет!" А они меня успокаивают: "Что с тобой, мама? Неужели ты не рада нам?" А я все: "Нет, нет, нет! Не может быть такого! Не может! Не может... Не может..." И голоса их вдруг вроде тише стали. Они меня по голове гладили... все... А потом только одна дочь... И все тише, незаметнее. А потом не стало никого. Боюсь подняться, глаза открыть. Вот, думаю, открою... Нет... Не может!.. Не может!.. Не вынести человеку такое... Потом открыла. Нет никого... о боже!.. Никого, никого...
Мне было страшно смотреть на Зинаиду Павловну. Хоть бы заплакала она сейчас. Ну хоть бы что-нибудь человеческое, женское, привычное... Но женщина смотрела на меня сухими глазами, словно что-то горело, полыхало у нее в душе.
