Ирина Белояр - Уайтбол
— Ну и ладно.
Мы обогнули «Ганимед», двинулись дальше. Через пару минут я обернулся. За спиной — только степь: никаких тебе берез, никакой космической тьмы. Мираж…
— Ветер утих, — констатировал Ри. — Теперь местное население начнет вылезать на солнышко. Миша, парализатор — на полную мощность.
— Зачем на полную?
— На случай серьезных встреч. Палить только в крайне опасной ситуации. Слон тэт-а-тэт, или еще что-нибудь в этом роде. Никаких охотничьих трофеев.
— Да, я в курсе.
…В первые годы работы полевики регулярно таскали из маршрутов на базу животных, насекомых, птиц. Чаще всего «трофеи» сохраняли тот же облик, что и в зоне уайтбол. Но случались и сюрпризы. Однажды рабочая пара влетела на КПП со скоростью пули. Ворота успели закрыть прямо перед носом у разъяренного носорога. Начались выяснения — как и почему. Оказалось, разведчики в маршруте хамелеончика подобрали… Хамелеончик тот долго был темой для шуток.
Что до меня — поначалу я всю эту историю воспринял, как прикол. Как байку для новичков. Хотя на самом-то деле веселого здесь мало. Ребятам основательно повезло: метаморфоза приключилась еще в зоне уайтбол… Если бы хамеончик «мимикрировал», допустим, в жилом корпусе — какие уж там анекдоты. А подобные запоздалые превращения тоже случались, и ныне случаются…
Случай с носорогом образумил многих, но не всех. Самым безбашенным мозги вправил Венский: отныне вынос с территории уайтбол чего угодно, необязательного по работе, карался вплоть до увольнения. В частности, живые «трофеи» (в ограниченном количестве) теперь были дозволены только биологам. На выходе с КПП дежурный охранник чинил допрос с пристрастием:
— Чего несем?
— Тушканчика.
— Вы кто?
— Биолог.
— Проходите. А у вас чего?
— Тушканчик.
— Вы кто?
— Геофизик.
— Положьте тушканчика в обратный зад.
…Ну, а парализаторы в стандартном рабочем комплекте остались, главным образом, для самозащиты.
Через несколько минут Ри указал вперед:
— Пришли, Миша.
Вдалеке — табун лошадей. Может, те, которые гуляли ночью на горе?
— Значит, самое интересное начинается… Ри, а курить здесь можно?
— Не знаю, — улыбнулся биофизик. — Заодно и проверим.
Я полез в карман за сигаретами. Попутно рука наткнулась на что-то мягкое и шуршащее… от блин. Это — с какой стати? По рассеянности сунул? Ни фига не помню.
Пакет с «травой», который приехал со мной из леса. Я ж его спрятал в ящик стола и ни разу не доставал оттуда. Каким образом он мог оказаться в кармане комбеза?
— Дотронься до меня…
…Быстро идем. Лошади вроде на месте пасутся, и вот уже до них метров двадцать. Сигарета догорела мгновенно, не успел почувствовать, что курю.
— Стоп, Миша. Ближе не надо, это может быть опасно. Стой, смотри, фотографируй. Думаю, плохо выйдет, но хоть что-то.
Лошади не обратили на нас ни малейшего внимания. Дикие животные так себя не ведут, хотя здесь — кто их знает. А может эти и не дикие.
…В сторону табуна крадется волк. Огромных размеров волк, сам в пол-лошади величиной. Лег. Опустил морду на лапы, одни глаза горят в сгущающемся сумраке.
Я нащупал фонарик, включать не стал — пока еще видно.
Лошади как по команде развернулись головами в сторону хищника. Совершенно равнодушно — ни тени паники или агрессии. Просто развернулись и смотрят…
Зато с волком начало твориться нечто. Он попятился, шерсть на загривке встала дыбом. Глаза сверкнули еще ярче.
Откуда-то ко мне пришло внезапное ощущение — понял, каково сейчас зверю. Он хочет убежать. Он боится повернуться спиной. Он не может сделать больше ни шагу назад.
Кто-то из нас — не ручаюсь, что волк — почувствовал, как зарождается паника, вроде вчерашней, когда я обнаружил себя стоящим на склоне горы.
Я попробовал шагнуть назад — не получилось. Ноги словно вросли в землю…
Волк упал в траву и истошно завыл. Тут же на весь белый свет обрушилась непроглядная тьма.
— Ри! — заорал я, шаря фонариком вокруг себя.
Напарника не оказалось.
— Ри!!!
День пришел так же внезапно, как ночь. Волк исчез. Кони мирно паслись на прежнем месте. Я стоял в двадцати метрах от них, один, бесцельно шаря по округе ненужным уже фонариком. Биофизика не было.
— Дотронься до меня.
Спокойно. Это — уайтбол. Здесь все в порядке вещей. Закон циклопа, блин.
Прямо из воздуха высунулась огромная чешуйчатая лапа, вооруженная клешней. Ни к чему не прикрепленная. Схватила меня за обвязку, потащила куда-то. Я по инерции сделал пару шагов и увидел, как лапа постепенно уходит в пустоту. Исчезает по сантиметрам, вот уже осталась только клешня, дальше — я сам иду… Судорожно нащупал нож. Хрен ведь перережу…
Полоснул собственную обвязку. Клешня какое-то время держалась за обрезанный край стропы и исчезла — так же внезапно, как появилась.
Меня трясло, как при малярии. Нож выпал под ноги и тут же исчез. Впереди паслись абсолютно равнодушные лошади. Над ними в небе показалась птица. Опускалась вниз, прямо к табуну, росла в размерах, пока не стали четко видны перепончатые крылья… птеродактиль, чтоб я сдох.
— Дотронься до меня.
Кони остановились на месте, подняли головы вверх. Еще несколько мгновений ящер летел, потом сложил крылья и камнем полетел вниз. Свалился по центру расступившегося табуна.
Я почувствовал, как шерсть у меня на загривке становится дыбом. Рухнул на четвереньки, попробовал ползти назад — не вышло. Припал к земле и завыл…
Кто-то резко дернул меня за шиворот, ткнул лицом в невесть откуда появившийся сугроб. Я поднял голову. Сверкающая снежная река потекла, ускоряясь, вверх… Над самым ухом раздался громовой голос:
— Закрой глаза!..
Закрыл. Река продолжала течь перед внутренним взглядом. Меня куда-то потащили. Поднялся. Сил сопротивляться не было. Шел вслепую, шел медленно, постоянно оступаясь. Шел целую вечность. В конце вечности услышал шепот:
— Открой глаза.
Ну, нет, блин. Я еще куда-нибудь пойду, только ничего не видеть…
Крик над ухом:
— Стой! Дальше — обрыв!
Я вздрогнул, веки сами собой разошлись…
Вокруг — степь без единого кустика. Оборачиваюсь — никакого табуна, ничего. Пустошь.
Рядом — биофизик.
— Все в порядке?
Пытаюсь ответить — горло плохо слушается:
— Где… обрыв?
— Проехали, — улыбается Ри.
— Что… это было?
— Небольшой перебор. Бывает. Можешь закурить, кстати.
Сигарету в рот воткнуть получилось, а вот зажигалкой щелкать пришлось напарнику — у меня тряслись руки. Затянулся, опустился на землю.
