Владимир Владко - Фиолетовая гибель
Она закрыла лицо руками словно от непереносимой боли.
Клайд осторожно прикоснулся к ее волосам:
— Нет, нет, Мэджи, тут уж ничего нельзя было сделать! Он слишком много лежал там… он упал на землю, наверно, задолго до того, как появился Фред. Ведь правда, Фред, да?
Фред Стапльтон неопределенно развел руками: вероятно, так, откуда ему знать.
— Потом Фред побежал к нам, — продолжал Клайд, — а тогда уже примчались мы. И снова была задержка, пока вы, Мэджи, не сказали снова о полотенцах. Что же можно было сделать? Было поздно…
Мэджи медленно подняла голову. На ее лице появилось выражение недоверчивого опасения, будто она хотела что-то спросить и не решалась сделать это.
— Что, Мэджи? — ласково спросил Клайд.
— Ну вот… вы говорите, что было поздно, так? А почему могло быть поздно? Разве кто-нибудь знает, почему он… что погубило его?..
Клайд переглянулся с Фредом. И нерешительно ответил:
— Мы думаем, что… что на него губительно подействовал запах этой плесени. Ведь он сам рассказывал нам о насекомых, о мыши… а тут плесень развилась еще больше… и вот…
Он замолчал. Все это было так непонятно, так странно, построено на предположениях и догадках, невразумительных и, пожалуй, даже неубедительных. «В самом деле, — думал Клайд, — разве мы знаем что-либо о свойствах фиолетовой плесени из метеорита? Даже сам Коротышка говорил о них, как о чем-то неопределенном, нуждающемся в выяснении».
Фред Стапльтон откашлялся и хмуро сказал:
— Это как отравляющий газ, вот что. И чем больше плесень растет, тем больше его выделяется.
— Да, а почему плесень в метеорите больше росла? Ведь Коротышка ничего с ней не делал, — проговорил Клайд с сомнением. — На блюдцах — это я понимаю, там была мутация… с пеплом от трубки… он ее культивировал. А в самом метеорите — непонятно!
— Погоди, погоди, Клайд, — остановил его Фред. — Тут надо сообразить, в чем дело. И ты можешь нам помочь, Мэджи, — обратился он к девушке, устремившей на него беспокойный взгляд.
— Я?
— Да, ты, именно ты, — убежденно повторил он. — Ты вчера много разговаривала с Джеймсом. Что он говорил тебе там, в лесу? Ну, насчет своего метеорита и плесени? Ведь он рассказывал тебе об этом, правда?
Мэджи нерешительно перебирала края носового платка, опустив глаза. Клайд видел, что девушке трудно, что она опасается неосторожно выдать какое-либо доверительное признание Джеймса, о которых сам Коротышка рассказывал вчера ночью ему. Может быть, не нужно лишних вопросов: то, что говорилось вчера, теперь, после гибели Джеймса, связывало Мэджи и настойчивые требования Фреда могли казаться ей оскорблением его памяти…
— Постой, Фред, — начал было Клайд, — мне кажется, что…
— Пусть тебе не кажется, — грубо перебил его Фред Стапльтон. — Я не собираюсь спрашивать Мэджи, что ей вообще говорил Джеймс. Это меня не касается и не интересует, — выразительно подчеркнул он. — А вот о метеорите — это другое дело. Здесь все очень важно. Итак, Мэджи, что произошло после того, как я ушел?
Девушка собралась с духом. Она еще раз посмотрела на Клайда, словно искала его одобрения, и, увидев, что он ободряюще кивнул ей головой, заговорила:
— Джеймс предложил мне пойти с ним и посмотреть на метеорит. Мы спустились вниз, и он оказался совсем ничем не интересным… как обыкновенный черный камень. Мы поговорили немного о нем и пошли назад. Вот и все.
Фред неудовлетворенно хмыкнул:
— Что вы говорили о метеорите? О чем? Мне неважно, показался тебе метеорит интересным или нет, это ты расскажешь кому-нибудь еще…
— Слушай, Фред… — хотел вмешаться Клайд, видя, что Мэджи вздрогнула, как от неосторожного прикосновения.
Но Фред Стапльтон не слушал его.
— Что сказал Джеймс? Что он делал там, у метеорита? Говори все, Мэджи! Черт возьми, разве ты не понимаешь, что каждое слово Коротышки в эту ночь может оказаться очень существенным! Не о себе и о своих впечатлениях рассказывай, а о нем, ясно? Ну?
И он и Клайд видели, что Мэджи напряженно вспоминает. Она приоткрыла губы, собираясь что-то сказать, и снова нерешительно закрыла их.
— Ну? — почти угрожающе сказал Фред опять.
Мэджи испуганно посмотрела на него.
— Я не знаю, важно ли это, — чуть слышно сказала она.
— Все важно! Говори! — настаивал Фред.
— Джеймс почему-то решил закурить там, внизу, у метеорита… Я говорила, что нам уже пора, а он все равно набил трубку и зажег ее. Он сказал, что дым разгонит комаров… хоть их вовсе и не было…
Фред переглянулся с Клайдом.
— Дальше! Что было дальше? — спросил он нетерпеливо.
— Потом Джеймс, не говоря ни слова, побежал к тому дереву, где лежал метеорит. Он… он наклонился над ним, как будто хотел что-то рассмотреть. А потом побежал обратно, ко мне. И сказал, что теперь все в порядке и что мы можем идти домой. И сразу выколотил трубку. А я еще посмеялась над ним насчет комаров, потому что он ведь хотел отгонять их дымом трубки, а тут вдруг и забыл об этом… И тогда мы пошли домой, а о метеорите больше не говорили…
Она замолчала, взгляд ее заплаканных глаз в нерешительном сомнении был устремлен на ее слушателей: ведь то, что она рассказала, должно быть, не имело решительно никакого значения…
Но по взволнованному выражению лиц обоих она поняла, что это далеко не так.
27
Фред Стапльтон энергично хлопнул себя рукой по колену и выразительно посмотрел на Клайда.
— Ты понимаешь, в чем тут дело? — торжествующе сказал он. И сейчас же сам ответил на свой вопрос: — Если Джеймс был прав, если действительно плесень из этого проклятого метеорита бешено росла в блюдечках из-за того, что на нее попал пепел от трубки… и у нее началась эта, как ее…
— Мутация, — подсказал Клайд.
— Да, мутация. И появился отравляющий запах… Если это так, то выходит, Джеймс решил сделать то же самое и с самим метеоритом! Он насыпал в него пепел, вот что! И вот он, результат, который проявился сразу же, в одну ночь! Понятно что?
— И сам Джеймс вчера ночью что-то говорил, что он придумал еще какой-то новый эксперимент, — добавил Клайд. — Только он решительно отказывался сказать, в чем там дело, помнишь? Очевидно, он хотел сначала узнать, что получится с новой порцией пепла… Мэджи, вы и в самом деле очень помогли нам своим рассказом, — приветливо обратилея он к девушке, которая с недоумением переводила взгляд то на одного, то на другого, пытаясь уловить смысл их отрывистых фраз.
— Но я ничего, совсем ничего не понимаю в том, что вы говорите, — жалобно сказала она, поднимая на Клайда печальные глаза. — И почему я помогла, тоже не могу сообразить. Мне кажется, в том, что я сказала, нет ни капельки интересного…
