Клиффорд Саймак - Почти как люди
Я поднялся по ступенькам, нажал на кнопку звонка и немного подождал. Едва я протянул палец, чтобы позвонить еще раз, за дверью в прихожей послышались шаги.
Тут я вспомнил, что, когда я приезжал сюда прошлой ночью, звонок был испорчен. Он еле держался и завихлялся у меня под пальцем, когда я пытался звонить.
Но сейчас он был в полной исправности, окно было закрыто, а в прихожей звучали шаги, направлявшиеся к двери.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась девушка в строгом черно-белом одеянии горничной.
Я прирос к месту, вытаращив на нее глаза.
Горничная стояла неподвижно, выжидающе, с дерзким видом смотрела на меня,
- Я надеялся увидеть мистера Этвуда, - наконец выдавил я.
- Не будете ли вы так любезны войти в дом, сэр? - спросила она.
Я вступил в вестибюль: тут тоже произошли большие перемены. Прошлой ночью дом казался заброшенным, везде лежал толстый слой пыли, а стоявшая здесь мебель была закрыта чехлами. Сейчас он приобрел вполне жилой вид. Пыль исчезла, деревянные панели и кафельные плитки пола сверкали чистотой. В сиротливом одиночестве стояла пустая старинная вешалка для одежды, а рядом с ней - зеркало в рост человека, блестевшее после недавнего мытья.
- Позвольте вашу шляпу и пальто, сэр, - сказала горничная. - Мадам в кабинете.
- Но этвуд? Ведь это Этвуд…
- Мистера Этвуда здесь нет, сэр.
Она взяла у меня из рук шляпу и приготовилась принять пальто.
Я снял его и отдал ей.
- Пожалуйте сюда, сэр, - пригласила она.
Дверь была открыта, и, переступив порог, я очутился в комнате, вдоль стен, которой с пола до потолка сплошными рядами поднимались заставленные книгами полки. У окна за письменным столом сидела блондинка, с которой я познакомился в баре, та самая, что вручила мне карточку, на которой было написано: «Мы покупаем все».
- Добрый день, мистер Грейвс, - произнесла она. - Рада вас видеть.
- Этвуд сказал мне…
- К сожалению, мистер Этвуд нас покинул.
- И вы, конечно, замените его.
Ледяное спокойствие и запах фиалок. Белокурая богиня отлично уживалась в ней с опытной секретаршей.
И вдобавок она была еще существом из другого мира и крошечной, безупречно выполненной куколкой, которую я вчера держал в руках.
- Вас это удивляет, мистер Грейвс?
- Нет, - ответил я. - Сейчас нет. Возможно, раньше это меня поразило бы. Но не теперь.
- Вы пришли поговорить с мистером Этвудом. Мы надеялись, что вы придете. Нам нужны такие люди, как вы.
- Как рыбке зонтик, - заметил я.
- Вы не присядете, мистер Грейвс? И прошу вас, оставьте этот шутливый тон.
Я опустился на стул как раз напротив нее, по эту сторону стола.
- Как же мне себя вести? - спросил я. - Что, по-вашему, я должен потерять самообладание и зарыдать?
- От вас не требуется никакого особого поведения, - ответила она. - Пожалуйста, будьте самим собой, и только. Давайте побеседуем так, словно оба мы люди.
- К которым вы, естественно, не относитесь.
- Совершенно верно, мистер Грейвс.
Мы сидели, глядя друг на друга, и мне было дьявольски неловко. На ее бесстрастном лице не дрогнул ни один мускул: прекрасное каменное лицо идола.
- Будь вы человеком иного склада, - произнесла она, - я попыталась бы заставить вас забыть, что я не принадлежу к человеческому роду. Но думаю, что с вами это не пройдет.
Я покачал головой.
- Мне тоже жаль, что это так, - сказал я. - Поверьте, я искренне сожалею об этом. Мне больше всего хотелось бы считать вас человеческим существом.
- Мистер Грейвс, если бы я была человеком, то из всех, доставшихся на мою долю комплиментов этот был бы самым приятным.
- А разве вы не человек?
- Пожалуй, я все равно расцениваю это как комплимент.
Я пристально посмотрел на нее. Меня озадачили не только ее слова, но и тон, которым она их произнесла.
- А вдруг в вас все-таки есть что-то человеческое?… - проговорил я.
- Нет, - сказала она. - Не будем себя обманывать, ни вы, ни я. В сущности, вы должны меня ненавидеть, полагаю, что так оно и есть. Хотя, может статься, ваша ненависть не столь уж интенсивна. А мне, по идее, полагалось бы испытывать к вам глубочайшее презрение, однако я погрешу против истины, если скажу, что я вас презираю. И тем не менее я считаю, что в нашей беседе мы оба должны по возможности проявить некоторое благоразумие.
- А к чему вам быть благоразумной по отношению ко мне? Есть же много других…
- Но вы ведь знаете о нас, мистер Грейвс, - сказала она. - Вы и еще несколько человек. И таких людей очень, очень мало. Мы бы удивились, узнав, как мало их наберется во всем мире.
- И я должен держать язык за зубами.
- Право, мистер Грейвс, уж кто-кто, а вы на этом собаку съели. На сегодняшний день сколько нашлось человек, готовых выслушать вас?
- Один-единственный, - признался я.
- И это наверняка девушка. Вы любите ее, а она любит вас.
Я кивнул.
- Вот видите, - сказала она. - Вам поверил только один человек - и то ваша возлюбленная.
- Пожалуй, вы правы.
Я чувствовал себя последним идиотом.
- Тогда перейдем к делу, - сказала она. - Предположим, мы дадим вам возможность заключить наивыгоднейшую сделку. Если б вы о нас не знали, мы бы не обратились к вам с этим предложением, но, поскольку в достаточно осведомлены, нам терять нечего.
- Сделку? - тупо переспросил я.
- Ну конечно, - подтвердила она. - Вы получите… как это у вас называется? Акции на правах с учредителями. Я правильно выразилась?
- Но, может, в подобной сделке…
- Послушайте, мистер Грейвс. У вас не должно быть никаких иллюзий. Я подозреваю, что они еще сохранились у вас, но вам необходимо с ними расстаться. У вас нет никакой возможности нас остановить. Нас ничто не может остановить. Просто потому, что операция слишком далеко продвинулась. Предположим, было время, когда вам удалось бы справиться с нами. Но оно прошло. Уверяю вас, мистер Грейвс, уже слишком поздно.
- Но если уже слишком поздно, зачем вам тогда тратить на меня энергию?
- Вы можете нам пригодиться, - ответила она. - Вы можете кое-что для нас сделать. Когда в один прекрасный день люди разберутся в том, что над ними сотворили, они возмутятся. Разве не так, мистер Грейвс?
- Милочка, - сказал я, - ты и на половину не представляешь, что тогда поднимется.
- Но, как вы понимаете, мы хотим избежать неприятностей. Или, по крайней мере, свести их до минимума. Что касается нравственной и правовой стороны вопроса, то мы чувствуем под собой твердую почву, неукоснительно соблюдая все законы, выработанные вашим собственным обществом. Мы не нарушили ни одного предписания, и нам не хотелось бы, чтобы нас вынудили прибегнуть к карательным мерам. Я уверена, что люди тоже предпочли бы без этого обойтись, потому что, должна вам сказать, это может принести им немало страданий. Мы хотим довести выполнение своего плана до конца и заняться чем-нибудь другим. И насколько это в нашей власти, мы хотим завершить операцию как можно спокойнее. В этом-то вы и можете быть нам полезны.
