Евгений Филенко - Сага о Тимофееве (сборник)
– В шестой!
Тимофеев набрал полную грудь воздуха и вдавил клавишу «туда» до отказа.
В глазах у него потемнело. Тусклая коридорная лампочка погасла, будто задутая порывом ветра. Все закаруселилось в голове и мерзко отдалось в желудке. Ощущение было такое, словно валишься в самолетике для внутренних авиалиний с огромной высоты куда-то на такое далекое свежевспаханное поле. И полная безысходность: знаешь, что все равно не свалишься, что никто тебе не поможет и что лететь еще не меньше часа…
Но полет оборвался прежде, чем Тимофееву стало запредельно плохо. Ретромотив дрогнул, словно уткнулся в мягкую, но непреодолимую преграду, и встал.
– Тимофеич, – услышал народный умелец из-за спины. – Что-то не похоже на шестой век.
Они находились в центре прекрасно освещенного зала на круглой огороженной площадке. В огромные окна било полуденное солнце, в живописно-синем небе сновали крыломашущие аппараты. А вокруг в позах крайнего изумления застыли люди, будто пытаясь изобразить знаменитую немую сцену из «Ревизора».
– Куда ты меня завез? – прошипел Фомин.
– Коля, – смутился Тимофеев. – Очевидно, сработал аварийный возврат, и мы сейчас в тридцатом веке. Ретромотив рассчитан только на челночные рейсы, туда – обратно… Вот здорово! Вообрази только: мы с тобой в нашем собственном будущем!
Один из людей, остолбенело торчавших вдоль стен, внезапно воскликнул:
– Позвольте! Да ведь это же Виктор Тимофеев!
Последний не успел вдоволь насладиться сознанием своей популярности. Суровый тычок в спину вернул его с небес на землю.
– После раскланяешься, – зашептал Фомин. – Нам в шестой век надо. И поскорее, пока не ссадили, как пацанов.
– Легко сказать, – проворчал Тимофеев, смятенно хватаясь за какие-то малопонятные рычажки на панели перед собой. – Допустим, нырнем мы обратно в двадцатый век, а глубже-то как? Челночный принцип, пропади он пропадом! Так и зациклимся на месте… Ага, вот оно что!
И он поднял неприметный тумблерок с подписью «Пр. фин», что, по его предположениям, означало движение по оси времени с промежуточным финишем.
– Какое сегодня число? – спросил он в панике. – Я забыл!
– Число?.. – опешил Фомин. – А хрен его… Кажется, седьмое… Нет, восьмое!
Тимофеев успел набрать нужную дату и нажать клавишу «туда» прежде, чем сердитые потомки, не на шутку озабоченные подобной самодеятельностью со стороны предков, стащили их с ретромотива.
Просторный зал сменился родным захламленным коридором с пыльной лампочкой под серым потолком. Из-за двери доносились голоса Тахиона и Светы.
– Ну, Тимофеич, – сказал Фомин. – Теперь не подкачай.
– Постараюсь, – усмехнулся тот.
Ретромотив тряхнуло, в голове снова поднялась гнусная круговерть… А затем Тимофеев с удивлением обнаружил себя кувыркающимся через панель управления и ласточкой парящим над тем самым свежевспаханным полем, куда ему так хотелось упасть в своих тошнотворных иллюзиях. Спустя мгновение он ткнулся носом в горячую, хорошо взрыхленную землю и затих, испытывая великое облегчение.
12. Что бы это могло быть
– Откуда я знаю? – пожал плечами Тимофеев, отскребая жирные земляные комья от брюк. – Но могу утверждать со всей ответственностью, что до шестого века мы не долетели.
– Верно, – согласился Фомин. – На табло 624 год. Надо полагать, ты опять что-нибудь не так сделал.
– Ошибаешься, Николай, – возразил Тимофеев. – Нас, кажется, действительно встретили. Но подумать только: мы с тобой в седьмом веке! Мог ли ты, почти дипломированный историк, мечтать о таком?
Фомин молча обошел накренившийся ретромотив, ласково похлопывая его по бокам. Ему стыдно было признаться даже самому себе в том, что сильно хотелось, пока еще не поздно, вскочить на эту приемистую лошадку, пришпорить ее как следует и рвануть домой во все лопатки. И прекратить это неслыханное историческое хулиганство. Ну, там, сообщить Тахиону про незримый барьер в 624 году, который помешал им беспрепятственно проследовать к истокам шестого столетия. И пусть старшие товарищи из фантастического будущего примут меры. С их-то подготовкой им проще будет разобраться что и к чему, и не исключено, что им наконец удастся раскрыть тайну исчезновения девушки Вики.
Без его, Фомина, участия?..
Ретромотив увяз посреди тщательно распаханного клочка земли, со всех сторон окруженного стеной леса. Высоко в зените зависло доброе летнее солнышко. «Повезло, – подумал Фомин. – Могли бы выпасть в зиму. Какой бы от нас тогда вышел толк?» Несусветно большие деревья гудели на высоком ветру черными кронами. Где-то неподалеку слышался вполне обыденный стук дятла. И все же Фомину здесь не нравилось. Не лежала у него душа к тому, что влепились они точно в центр этой кропотливо расчищенной, разровненной полянки, будто она нарочно была приготовлена для финиша всяких там ретромотивов с неумехами-водителями. Что хвоя на высоченных соснах не по-хорошему черная. И что у самого Фомина, кроме голых рук, нет ничего, чтобы защитить в случае опасности себя и этого славного лопушка Тимофеева.
– А ведь это посадочная площадка, – сказал Тимофеев. – Значит, мы у цели. И заметь – она кое-где примята, будто на ней садились несколько часов тому назад.
– В трамвай садятся, – поправил Фомин. – А здесь финишируют… – Он присмотрелся. Тимофеев был прав: совсем недавно на этой же полянке вынырнула из времени целая толпа народа и убрела куда-то в лес.
– Тахион ничего не говорил про какую-нибудь Базу-624?
– Нет. После Базы-810 у них есть еще стоянка в неогеновом периоде.
– Послушай, Тимофеич, – сказал Фомин. – Как ретромотив избирает себе точку финиша? Он не может возникнуть случайно внутри скалы или под водой?
– Исключено! Он всегда финиширует в наиболее стабильной и свободной от прочих материальных тел точке – если, разумеется, нет специальной финишной площадки при Базе. А возвращается непременно к точке старта. То есть, где бы мы ни очутились, вернемся обязательно домой, в мою коммуналку.
– Тогда порядок, – удовлетворенно промолвил Фомин. – Можно сойти с этой клумбы. А то я где-то читал, что, мол, нельзя машину времени двигать с места на место, дабы по возвращении не влепиться в какую-нибудь новостройку…
– Слушай ты этих фантастов, – ухмыльнулся Тимофеев. – Они тебе наговорят! Существует же элементарная тэ-бэ.
– Чего-чего?
– Техника безопасности, вот чего…
Он вытащил из-под сиденья чемодан, а Фомин вскинул неправдоподобно легкий ретромотив на плечо. Увязая в земле, они двинулись в сторону леса, но в направлении, противоположном уже имевшимся следам. Отчего-то им не сильно улыбалось встретить этих своих предшественников, о которых ничего не говорил Тахион.
