Владимир Корчагин - Именем человечества
— Понятно. Значит, уходящий от нас «феномен икс»?
— Едва ли, господин Хант. Поле существовало всего двадцать минут. И исчезло так же неожиданно, как появилось. Но самое удивительное то, что параметры его непрерывно менялись, менялись так, как если бы это была модулированная волна.
— То есть вы хотите сказать…
— Да, мистер Хант, все это наводит на мысль, что мы столкнулись с чем-то похожим на особый вид связи, связи на гравитационных волнах. Но, повторяю, сигналы были настолько слабыми, почти на уровне помех, что дальше таких предположений…
— Нет, почему же, можно и пойти дальше. Не кажется ли вам, что это могло быть попыткой астронавтов инопланетного корабля (если «феномен икс» был действительно таковым) связаться с кем-то оставшимся на Земле?
— В принципе это не исключено, но, как я уже сказал…
— Да ясно-ясно! А в какой день и в какие часы наблюдалось необычное явление?
— Это я вам скажу. Это было… — Браун полистал свой блокнот. — Вот! Это было в четверг, двадцать четвертого мая, с одиннадцати ноль-ноль до одиннадцати двадцати по Гринвичу.
— Та-ак… — Хант взглянул в последнюю шифровку семнадцатого. — Как раз в те часы, когда Колесников ускользнул из их поля зрения. Остолопы! Упустить такую возможность!
— Что вы сказали?
— Это я так, сам с собой. Ну, что же, мистер Браун, благодарю за информацию. Только давайте договоримся раз и навсегда: о любых явлениях подобного рода докладывать мне немедленно. Мне лично!
— Постараюсь, мистер Хант.
— И еще. Вы не могли бы попытаться расшифровать смысл передачи?
— Что вы, мистер Хант! Нам неизвестны даже принципиальные основы такой связи. Я лишь предположил, что наблюдаемое явление…
— Ну, хорошо, хорошо. Так, значит, мы договорились: обо всем подобном докладывать мне немедленно! Всего доброго, мистер Хант.
Глава тринадцатая
— Да, я обещала рассказать кое-что, — сказала Тропинина, откидываясь в кресле. — Вернее, получила на это право, — добавила она, словно в оправдание, — поскольку мой элемент связи недавно отключился. А это значит, что они покинули наконец пределы Солнечной системы.
— Кто они? Какой элемент связи? — воскликнул Дмитрий.
— Вот видите, сколько сразу вопросов. Я знала, что в двух словах этого не объяснишь. Придется начать издалека.
Тропинина с минуту подумала:
— Лет десять назад, когда я только что закончила медицинское училище и приехала к месту своей будущей работы, в таежный поселок Вормалей, в жизнь мою ворвалось чрезвычайно загадочное событие, последствия которого я испытываю по сей день.
Впрочем, началось все с тривиальнейшего происшествия. Шла я как-то вечером по глухой лесной дороге и столкнулась с группой пьяных хулиганов. Случай, к сожалению, не из редких. Однако на мое счастье из-за поворота показался незнакомый молодой человек. Он попытался защитить меня. Да где там! Хулиганы смяли его, в руках их заблестели ножи. Я поняла: мне и ему конец. Но в это время произошло что-то непонятное, поднялся странный вихрь, нечто вроде смерча. Он повалил хулиганов наземь, потом они вскочили и бросились бежать, оставив на дороге избитого, потерявшего сознание юношу. И вот тогда…
И Тропинина рассказала обо всем, что произошло в тот вечер и последующие годы ее жизни в Вормалее, начиная с появления таинственной незнакомки и кончая той тревожной ночью, когда Максим в последний раз зашел к ней перед тем, как подняться на Зуб Шайтана.
— Он сам сказал вам о возникшем у него намерении? — поинтересовался Дмитрий.
— Нет, он дал понять лишь, что решился на опасный эксперимент, а в случае неудачи попросил отослать небольшое письмо. Но я поняла, что он идет на гибель. И в эту последнюю ночь не отпустила его от себя…
— Это было ваше прощальное свидание? — тихо спросил Зорин.
— Почти. Наутро он ушел. И, конечно, в тот день не возвратился. Что пережила я в последующие несколько суток! Но вот срок возвращения истек. Осталось выполнить его последнее поручение — отправить по адресу письмо. Но я не смогла этого сделать. Мне пришла счастливая мысль — взять у знакомого охотника собаку (я знала, что Максим заходил к этому человеку) и пойти по его следам…
— И вы нашли его? — не удержался от вопроса Зорин.
— Нашла скалу, на вершине которой он умирал от жажды. Скалу страшную! Он еле услышал оттуда мой голос. Сам Максим говорить почти не мог. Но мне удалось созвать людей. Они сняли его еще живого. А я… Сердце мое не выдержало. Оно остановилось…
— Что-о?! — в один голос воскликнули оба.
— Да, сердце мое остановилось совсем. Как я узнала после, через два дня меня похоронили. Мне даже показали в видеозаписи, как плакал над могилой Максим и какой переполох поднялся потом, когда могила исчезла. Но все это было позже. Много месяцев спустя. А тогда, вскоре после происшествия у скалы, я просто очнулась в каком-то сказочно-прекрасном мире. Как было не поверить в сказку о рае! Но Максим подготовил меня к этому: он не раз высказывал предположение, что его таинственная Нефертити принадлежит какой-то внеземной цивилизации. И это оказалось действительно так: я очнулась на космическом корабле системы Агно.
— И встретились там со своей таинственной незнакомкой? — спросил Зорин.
— Нет, эту милую девушку я так и не увидела. На корабле я встречалась только с ее матерью. Впрочем, она была не менее прекрасна, чем дочь. А надо вам сказать, эти две женщины были единственными, кто остался в живых на звездолете, прибывшем из глубин Галактики.
— Но скажите, Татьяна Аркадьевна, — подал голос Дмитрий, — почему, как вы думаете, инопланетяне остановили свой выбор на вас? Почему именно вас они взяли на корабль? Или это было делом случая?
— Нет, это не было случайностью, Оказывается, Этана, как звали старшую инопланетянку, считала, что она повинна в моей смерти. О, она была очень справедлива по-своему, эта Этана! Только меня до сих пор бросает в дрожь от ее справедливости. Ведь это она не давала Максиму в последние годы встретиться со своей дочерью, хотя та была влюблена в него. Как можно! Раз он поступил совсем не так, как предписывалось Великими законами Разума! Это она чуть не погубила Максима на скале, хотя дочь ее, я знаю, не пережила бы этой смерти. Пусть так! Зато оба они еще раз убедились, как важно не выходить за пределы разумного. Но в общем-то она была несчастна в своей ненависти ко всему, что противоречило принципу абсолютного разума…
— А как она относилась к вам? Как вы жили на корабле? — поинтересовался Зорин.
— Ко мне она относилась хорошо. На борту звездолета — а это была целая планетка с лесами, озерами, домами — мне была предоставлена полная свобода действий. Я многому научилась от нее, особенно в том, что касается медицины. Но дочери своей она мне так и не показала. Та даже не догадывалась, по-видимому, о моем присутствии на корабле.
