Сергей Костин - Глаз Дракона
Я с трудом повернул голову к Дракону и улыбнулся.
– Ты изменяешь своим правилам! Это будущее!
– Сейчас не время для правил. Драка насмерть, и не только твоя или Дьявола.
Я устало закрыл глаза. Сонная тяжесть буквально навалилась на меня. Я подождал, пока посторонние звуки совсем не исчезнут, и только тогда бросил на туман сна всю свою внутреннюю мощь. Усталость и сонливость смело, точно ураганом. Я снова оказался свеж и полон сил, и давно молчавшая боевая песня варрканов ревущей волной стала подниматься во мне.
– Ну что, брат, ты согласен снова быть со мной?
– Мне почему-то кажется, что это ты сбежал от меня, уважаемый двойник.
– Да пойми, ты, глупец, – засмеялся Файон-два, – я могу существовать без тебя, а вот ты без меня – нет!
– Ну почему же? – возразил я после некоторого перерыва. – Я уже немного потрепал твоих зверушек. И Клона во дворце тоже. Без тебя разумеется.
– Черт, – выругался Файон, – и туда добрался. Значит, и Клона ты видел?
– Не только видел, но и отправил его на заслуженный отдых.
– А королеву?
И столько в вопросе было нервозности, что я не смог отказать себе в удовольствии немного поиздеваться над двойником.
– Ты должен догадаться сам, раз я здесь. Файон со злостью пнул чью-то тушу.
– Я так и знал, что эти походы до добра не доведут.
– Странно слышать от тебя речи о добре, -заметил я.
– Только не надо ловить меня на словах! Голос Файона вдруг стал громовым:
– Иди ко мне!
Я этого не ожидал. Ноги мои вмиг сделались ватными, мозг снова затянулся ватой. Я пытался хоть как-то бороться с силой, завладевшей мною. Но все было тщетно. Я двигался словно в вязком тумане, совершенно не воспринимая окружающее.
Я прошел сквозь шеренги легионеров, пересек свободную полосу и стал подниматься по склонившимся телам нелюдей вслед за отходящим на помост Файоном. Откуда-то издалека доносились слабые крики Дракона, а я ничего не мог сделать, ничего.
Неожиданно резко сознание сделалось ясным, и я увидел себя лежащим на помосте, прижатым мощными лапами боболоков. Но не это расстроило меня. Рано или поздно нежить одержала бы надо мной верх, я это знал точно.
Плохо было другое. Надо мной с мечом в руке стоял Файон. «Смешная ситуация, – промелькнуло у меня в голове, – придется погибать от собственных рук». Если, конечно, ничего не случится. Именно это «если» не давало мне совсем упасть духом.
Улыбка склонившегося надо мной Файона не предвещала ничего хорошего.
– Послушай, брат, добро всегда было слишком слабым, чтобы бороться со злом. И если ты еще не понял это, то сегодняшний день докажет это. Впрочем, тебе будет уже все равно.
Файон рассмеялся недобрым и очень, с моей точки зрения, глупым смехом. Никогда не замечал за собой такой привычки.
– Да, я хочу убить тебя. И не вижу никаких причин, чтобы отказаться от своего намерения. Но я хочу, чтобы смерть твоя была мучительной. Ты не умрешь легкой смертью.
Неожиданно Файон налился кровью и, брызгая слюной, прокричал прямо мне в лицо.
– Ты никогда не получишь Иннеи. Она будет только моей! Я завоюю для нее мир!
Так же резко приступ злости у него прошел, и Дьявол заговорил с прежним высокомерием:
– Перед тем как умереть, ты увидишь, как погибнут твои легионеры, вместе с этим Драконом. И везде, во всем мире, останется лишь один повелитель – я.
Он поднял глаза к своему ночному божеству – Луне, вскинул руки, и тотчас его армия двинулась вперед. И вслед за этим раздался его смех.
Страшно было слышать этот смех. Но еще страшнее видеть, как шаг за шагом отступают мои легионеры, как Дракон отвернулся от меня и собирает в ладони маленькие звездные души погибших солдат.
Неужели все так плохо кончилось? «Если ты победишь сейчас, то перевес будет на нашей стороне». А я проиграл, и ничего не могу сделать, и проиграл как-то глупо, без борьбы.
Один за другим солдаты Дракона скрывались под серой массой нападавших солдат. Я видел, как во все стороны летит то, что осталось от них. Стройная цепь оказалась прорвана, и во многих местах сначала отдельные нелюди, а затем крупные отряды нападающих прорвались сквозь строй серебряных солдат, окружая их и сминая своим весом и количеством.
Черный Файон повернулся ко мне. На его губах блуждала улыбка, которая была мне знакома. Улыбка победителя.
– А теперь твоя очередь! Или ты надеялся, что я сжалюсь над тобой и над твоим телом? Я не рыцарь и не джентльмен, я – зло. И как истинное зло, я – бесконечен.
Файон поднял надо мной свой меч и, глухо выдохнув, вонзил его в мою грудь.
ВРЕМЯ! Как мало мы знаем о времени! Что для нас является истинным богатством, и что мы меньше всего ценим – Время! Чему мы молимся, что боготворим и что, в конечном счете, больше всего ненавидим – Время. Только Время делает нас богачами, и оно же превращает нас в ветхие останки. Оно хранит нас от старости, и оно же сталкивает нас в пропасть смерти. Я всегда буду молиться только Времени, ибо нет для меня божества, более могущественного, чем Время.
ВРЕМЯ – БОГ!
ПОЧЕМУ МИР РАЗДЕЛИЛСЯ ДЛЯ МЕНЯ НА ЧЕРНО-БЕЛЫЕ КУСОЧКИ? ЧТО-ТО ТЕМНОЕ СКЛОНИЛОСЬ НАДО МНОЙ. И ЧТО ЭТО ЗА СЕРАЯ МАССА ДАВИТ НА МОИ РУКИ?
ЧТО ЭТО? БЛЕСТЯЩИЙ ЛУЧ, от которого веет смертью, НЕСЕТСЯ КО МНЕ. СМЕРТЬ? КТО СМЕЕТ ГОВОРИТЬ И УГРОЖАТЬ СМЕРТЬЮ ПОВЕЛИТЕЛЮ МИРА? НЕУЖЕЛИ ЭТИ НИЧТОЖНЫЕ КОЗЯВКИ ДУМАЮТ, ЧТО МОЖНО УНИЧТОЖИТЬ ТОГО, КТО НЕКОГДА НАЗЫВАЛСЯ БОГОМ И НЕС УЖАС ВСЕЙ ВСЕЛЕННОЙ? ИЛИ Я стал СТАР? нет!
ВОТ ТАК! БОЛЬШЕ ЭТОТ ЛУЧ не БУДЕТ БЛЕСТЕТЬ НИ В ЧЬИХ РУКАХ. КТО ОНИ, ЭТИ СОЗДАНИЯ, посягнувшие на меня? ЭТО – НЕЛЮДИ? ЧТО ПРОИСХОДИТ? КАК МАЛО ВРЕМЕНИ МНЕ ОТВЕДЕНО, ЧТОБЫ РАЗОБРАТЬСЯ в ЭТОМ, НО ГЛАВНОЕ Я ПОНЯЛ. ТЕЛО, В КОТОРОМ я ПРИТАИЛСЯ, В ОПАСНОСТИ, А ВОКРУГ МЕНЯ ВРАГИ.
ГДЕ ЗВЕЗДЫ? КО МНЕ, МОИ СЛУГИ! Я ЗАБЫЛ, КАК ВЗРЫВАЮТСЯ ЗВЕЗДЫ. ГЛАВНОЕ, НЕ ПОВРЕДИТЬ МОЕМУ БРЕННОМУ ТЕЛУ.
ЧТО КРИЧИТ ЭТОТ ЧЕЛОВЕК, У КОТОРОГО БЫЛ ЛУЧ, НЕСШИЙ МНЕ СМЕРТЬ? как МЕШАЕТ МНЕ ОН! КАК МЕШАЮТ ЭТИ ЗВЕРИ, КОТОРЫЕ БОЯТСЯ ПРИНЯТЬ СМЕРТЬ ОТ МОИХ МАЛЕНЬКИХ ПОМОЩНИЦ. НЕТ, Я СЛИШКОМ УСТАЛ, ЧТОБЫ ТАК ДОЛГО ОБЩАТЬСЯ С МИРОМ.
Я СЛИШКОМ СТАР. ДОМОЙ. ОБРАТНО ЗАБИТЬСЯ В ПОДСОЗНАНИЕ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА И ДУМАТЬ, ДУМАТЬ, ДУМАТЬ…
НО СНАЧАЛА Я СДЕЛАЮ ЭТО…
Я дернулся, словно ко мне подключили высокое напряжение. В открывшиеся глаза лились краски мира и жизни. Последнее, что я помнил: я попрощался с жизнью и приготовился принять смерть. А потом…
А собственно, какая разница, что случилось потом. Главное, я жив.
