Петроний Аматуни - Парадокс Глебова
— Спасибо, Андрей Иванович. Извините: это я просил не говорить вам, кто будет лоцманом… Хотелось сделать сюрприз.
— И достиг своей цели!
— Не томите, Мауки, — прервал Евгений Николаевич, — расскажите, как там на Марсе? В самом деле обнаружены каналы? Есть жизнь?
— Так и не так, — засмеялся Мауки. — Жизнь есть, в основном — растительный мир и микроорганизмы. Людей там нет, и мы пока не нашли хоть каких-нибудь следов разумной жизни, исчезнувших цивилизаций.
— А каналы? — нетерпеливо допытывался Глебов.
— О, «каналы»! — с увлечением рассказал Мауки. — На Марсе необычные растения… Понимаете, там уйма сухих красноватых деревцев, напоминающих саксаулы… Они растут в песке, любят магнитные поля и вырабатывают электричество!
— Растения-генераторы?
— В том-то и дело. И семена их наэлектризованы. То, что на прежних марсианских картах представлялось нам как узлы, в которых пересекались и соединялись «каналы», оказалось крупными магнитными аномалиями. Наэлектризованные семена марсианских «саксаулов» — мелкие и легкие, как пыль, — попадая в зону магнитных силовых линий, приходят в движение и распределяются вдоль них, потом дают всходы и образуют огромные «лесополосы», воспринимаемые с Земли, как сеть каналов…
— А сезонные изменения?
— Они связаны с влиянием солнца. Конечно, все это в общих чертах, многое требует уточнения, проверки, но то, что я вам рассказал, — в общем верно!
— А что нового на Земле, Мауки? — спросил я.
— Самое главное — заключили договор о разоружении! Сейчас уже почти на всей Земле нет голодных, хотя остались… Бергоффы и Джексоны.
— Живы?! — спросил Хоутон.
— Не знаю, Боб. Да черт с ними! Не они, так другие… Зато на планете больше нет колоний!
— Где будем производить посадку, Мауки?
— Андрей Иванович, не угадаете.
— В Москве?
— Нет, нет, не пытайтесь… На Пито-Као!
— Пито-Као?!.
— Да. Сейчас там международный космодром, дорогие друзья. Можно было подобрать и другой остров, но остановились на нем, в честь прилета Гаянцев на звездолете «Тиунэла».
Юль улыбнулась, откинула голову и мечтательно закрыла глаза. Стать женой жителя другой планеты, с иными обычаями и взглядами, войти в круг его сопланетников — непросто. Воображение рисует и неприятные неожиданности.
Ее родина знала меньше горя.
Материки Гаяны расположены в среднем поясе планеты, с мягким климатом и щедрой природой, почти безвозмездно кормившей и одевавшей людей. Частная собственность ожесточала когда-то и Гаянцев. Но у них меньше было различных племен, а значит — и меньше возможностей зариться на чужое добро в крупном масштабе и затевать войны.
Не знали гаянцы и религий типа земного христианства, магометанства, буддизма и их разновидностей; не было «святых» знамен, прикрывающих право сильного бить и крошить слабого; не было попов и монахов, натравливающих приверженцев одной веры на сторонников другой. Судьба и в этом отношении пощадила их планету.
История Земли сложнее, и Юль тревожилась, впервые увидев в телескоп крошечную голубоватую звездочку.
Но теперь, слушая рассказ Мауки, Юль утверждалась в вере: раз будут счастливы земляне, будет хорошо и ее мужу, ей самой. У себя на родине она тоже с детства усвоила истину: счастье одного — в счастье всех!
Голос Мауки вывел ее из раздумья.
— Смотри, ани, — говорил Мауки, указывая рукой на телевизионный экран, — вот как сейчас выглядит Пито-Као, где приземлились когда-то твои и… мои предки!
… Большой современный городок под параболической прозрачной крышей вырос на высоком скалистом берегу, на том месте, где раньше ютились жалкие хижины «Лакки-тауна». В центре острова, на груди широкой равнины, высились взлетные эстакады звездолетов. С одной из них ушел на Марс очередной корабль, и мы мысленно пожелали ему удачи.
У подножия величественно спящего вулкана — аэродром для космопланов, а за горой, в другой равнине, расположилось серое посадочное поле для звездолетов, с огромными гнездами и отверстиями туннелей — приемниками газов и пылевых вихрей — и решетками — гасителями излучений.
Пито-Као тоже начал свою новую жизнь!
3
Мы приземлились на заре. Наше Солнце первым тепло и ласково обняло нас.
Двигатели произнесли свое последнее «уф-ф!» и замерли.
Мы дома!..
Десятки тысяч слов в русском языке. Но я знаю самое емкое и близкое — дом. В нем поселились тысячи других слов, и как бы я ни пытался живописать встречу с родными и близкими — мало удалось бы мне прибавить к тому чувству, какое вызывает слово «дом».
День мы провели в городке, где, кроме семей и друзей, нас ожидала дивизия журналистов и кинохроникеров. Коллеги Хоутона готовятся к дружественной атаке, намечаемой на завтра. Они оттачивают перья, смазывают пишущие машинки (если их смазывают!), заготавливают, как патроны и снаряды, образы и сравнения, производят рекогносцировку и распределяют обязанности.
Нам осталось выполнить последнюю заповедь гаянской инструкции космонавтов: через сорок часов после посадки на любой планете (не раньше!) полностью выключить автоматику звездолета, произведя необходимую проверку по «карте контрольного осмотра».
Сейчас наш «Роот», хоть и покинутый нами, был ежесекундно готов к вылету.
Правила есть правила, и из уважения к Гаянцам мы выполнили их.
Через сорок часов (Юль напомнила нам, что уже пора) мы вновь вошли в звездолет. Юль читала «карту контрольного осмотра», а Шелест и Евгений Николаевич проверяли и выключали многочисленные агрегаты.
— «Проверить по Телепатону отсутствие позывных и выключить», — прочитала Юль.
— Это зачем? — спросил Мауки, сопровождавший нас.
— У Гаянцев телепатическая связь имеет такое же значение, как и радио, — объяснил Евгений Николаевич. — Она удобна тем, что меньше зависит от расстояния и помех и расходует мало энергии. Если кто-то терпит бедствие — он включает на телепатическую передачу свои позывные. Но здесь, на Земле, она еще не в ходу, и этот пункт имеет символическое значение — можно им пренебречь.
Юль не возражала, но Андрей Иванович Шелест недовольно глянул на Глебова.
— Правила хороши в комплексе, а не по личному усмотрению, — строго сказал он. — Прошу быть точным!
Евгений Николаевич смутился и послушно включил корабельный Телепатон.
— Секундомер! — потребовал командир. — Насколько мне помнится, там сказано: «в течение двухсот секунд»…
— Верно, командир, — сказала Юль, — я пропустила это.