Далия ТРУСКИНОВСКАЯ - Журнал «Если» 2008 № 09
Конечно, умом он понимал и даже принимал ее доводы. Но на другой чаше весов очутились «Суперкроты», а чтобы их доделать, нужен Сандерс. Без него Полковнику Блюму лучше и рта не раскрывать. Сандерс же наотрез отказывался вылезать из своей провинциальной берлоги. От всего этого у Мелвина голова шла кругом – хуже, чем у Полковника Блюма, когда того вместе с Леди Сью схватили корнеплоды-мутанты. Только в отличие от бесстрашного крота у Мелвина не было в запасе блестящего секретного плана.
Говоря по правде, Сандерса нашла Диана. Мелвин понятия не имел, где она откопала две кассеты второсортных вестернов, в которых тот снимался. Оба фильма никуда не годились, они и поставили крест на актерской карьере бесстрашного шерифа. Но Мелвин просмотрел их с раскрытым ртом.
На пилотной короткометражке «Суперкротов» Мелвин сам озвучивал Полковника Блюма. Хрипел и пыжился выдать что-то, похожее на голос старого вояки… Дохрипелся до сорванного горла и ехидной критики. Потом – долгие поиски актера, который мог бы по-настоящему оживить пластилиновую куклу и чьи запросы совпадали бы с возможностями Мелвина. Поиски абсолютно безуспешные – до тех пор пока Ди не принесла те две кассеты.
Хриплый голос Сандерса, с едва уловимым акцентом, подошел Полковнику Блюму столь же идеально, как мягкое сопрано Дианы – Леди Сью. Раз услышав, Мелвин уже не мог представить на его месте другого.
К счастью, Сандерс сразу согласился. Он был рад вернуться на экран, пусть и в образе крота в шляпе и с сигарой в зубах. Тем более, Сандерс давно нигде не работал, жил на пособие, и те небольшие деньги, которые мог предложить Мелвин, оказались для него неплохим подспорьем. Сандерс выдвинул лишь одно условие – работать он будет на Острове, о поездке на материк и речи быть не может.
Сперва эта идея понравилась даже Диане. «Настоящий отпуск на море, – сказала она и добавила голосом Леди Сью: – Море – это такая большая и мокрая штука…» Кто ж знал, чем все обернется?
В итоге в тот вечер Мелвин был настолько поглощен своими мыслями, что не обратил внимания на слова Сандерса. Потому и растерялся, когда тот продолжил:
– Например, собаки его чувствуют, – Сандерс облизал измазанные пеной пальцы. – Да что собаки – любые животные. Кошки, лошади, кроты вон твои… Даже улитки… хотя заметить сложно.
— А? Что чувствуют?
— Волшебство, – повторил Сандерс. – Потусторонние силы.
Он прищурившись посмотрел на Мелвина из-под полей соломенного стетсона. Тонкие прутья лохматились до краям шляпы и торчали в разные стороны, расчертив морщинистое лицо тенями, точно поле для игры в крестики-нолики. Раньше Сандерс работал на лесопилке «Океан-Вест». С тех времен в его бороде запуталось столько опилок, что он до сих пор от них не избавился.
– Правда? – сказал Мелвин, мысленно продолжая спорить с Дианой. – А почему?
Сандерс усмехнулся. Крякнув, откинулся на спинку стула. Ему стоило быть осторожнее: красный пластик громко заскрипел, прогнувшись под его весом. Дешевые стулья уличных кафе не рассчитаны на людей комплекции Сандерса.
Прежде чем ответить, он сделал большой глоток из банки.
– Есть у меня одна теория, – сказал он. – Почти научная. Волшебство – это нарушение правильного порядка вещей, сбой в системе. Я прав?
Мелвин пожал плечами. Он не был специалистом по чудесам и странным явлениям, так что Сандерс мог и не спрашивать. Если действительно важно его мнение… Единственное настоящее волшебство, с которым Мелвин сталкивался, пряталось в брусках моделина. Оживить пластилиновых героев совсем не просто – каждый кадр требовал ручной работы, постоянного контакта с куклами. Долгий, изматывающий труд, а испортить можно одним неверным движением пальцев. Но в результате герои начинали говорить и двигаться, жить жизнью, полной чудес и приключений. Волшебство ведь? А о нарушении «правильного порядка вещей» и речи не шло.
Мелвин взял салфетку и сложил пополам, намечая будущие складки. Полезная штука – оригами: тренирует пальцы и помогает освободить голову. Да и интересно поработать с новым материалом, раз под рукой нет моделина. Сандерс продолжил:
– Затем в ход вступает экология. Каждое животное идеально приспособлено именно к той среде, в которой обитает. Жираф нипочем не выживет на полюсе. Догадываешься, почему?
Хотя ответ был очевиден, Мелвин выдвинул свою версию:
– Никто не вяжет таких длинных шарфов?
– Что-та вроде, – согласился Сандерс. – Животные – естественная часть системы. Они чутко реагируют на любые ее изменения. Это залог выживания.
Мелвин понимающе кивнул. Года два назад на Остров повадились ездить «зеленые» анархисты – устраивали пикники, совмещая их с акциями протеста на лесопилке. Требовали полного запрета на вырубки, защищая гнездовья реликтовой неясыти, до сих пор известной лишь узкому кругу специалистов. Акции активно освещали все телеканалы; даже проживая на материке, Мелвин о них слышал. На Острове до сих пор в любой сувенирной лавке можно купить поделки в виде сов или футболку с истеричным лозунгом. Потом выяснилось, что мероприятия спонсировались корпорацией, занимавшейся производством пластиковой мебели. Скандал замяли, но с тех пор «зеленых» как ветром сдуло. Видимо, от этих «защитников» природы Сандерс нахватался познаний в экологии.
– Старый корабль, – сказал Сандерс, – есть идеальный пример функционирования подобной системы. Естественный отбор: корабельные крысы, которые не научились по крошечной течи определять, что судно скоро утонет, ушли на дно. Волшебство – явление того же порядка, только течь здесь не в трюме, а в самой структуре мироздания. Животные ее чувствуют и боятся.
Он одним глотком допил пиво, смял пустую банку и подвел итог:
– Если хочешь заметить волшебство, внимательно следи за своей собакой. Может пригодиться.
Мелвин невольно опустил взгляд. Капуста дремала, из чего, вероятно, следовало, что поблизости волшебством и не пахло.
Речь Сандерса его озадачила. К работе над «Суперкротами» она точно не имела отношения. Последнее предложение и вовсе прозвучало зловещим предупреждением, достойным старухи-ведьмы, а не крепкого шестидесятилетнего мужчины с кулачищами размером с голову ребенка.
Мелвин хотел спросить, что значат таинственные слова, но Капуста неожиданно вскочила и зарычала. Вид у нее стал до безобразия грозный – насколько допустимо это слово применительно к биглю.
Мелвин невольно вздрогнул, огляделся. Не сказать, чтобы он думал увидеть обещанное волшебство, однако нотка сомнения в устройстве мира промелькнула.
Истинная причина беспокойства собаки скоро выяснилась. С боковой улицы на площадь вырулил почтальон. Старый велосипед с паяной рамой дребезжал, словно разваливался на части. То же можно было сказать о самом почтальоне, длинном и нескладном, будто кузнечик. Мелвину показалось, он слышит, как скрипят суставы, когда почтальон налегает на педали. В общем, шуму хватает: привяжи к багажнику велосипеда хвост из консервных банок, громче бы не стало.