Чарльз Плэтт - Человек из кремния
- Тогда обеспечь мне наслаждение в чистом виде,- сказал он.
Тело его затрепетало. К лицу прихлынула кровь. Остро запульсировало в паху. Член поднялся. Напряжение в нижней части живота заставило застонать, выгнувшись дугой; все мускулы натянулись до предела. Затем, без всякого предупреждения, он кончил, однако то был не обычный оргазм - он продолжался 20 секунд, 30, 40, полностью захватил его, затмив все прочие ощущения.
- Хватит! - закричал он наконец, чувствуя, что якобы тонет, напрочь теряя способность думать.
Наслаждение схлынуло. Он лежал без сил, ошеломленный, тяжело дыша. Чувства постепенно приходили в норму и, сумев наконец сосредоточиться на окружающем мире, Бейли обнаружил, что комнатушка стала как бы мрачнее, беднее, чем прежде.
Может, попросив MAPHIS сделать наслаждение менее интенсивным, он смог бы избыть тоску и в то же время не отключался бы? Хотя - чем все это, в сущности, отличается от постоянной мастурбации или наркотической эйфории?
В любом случае, это было не то, чего ему хотелось.
- У тебя в каталоге есть параметры какого-нибудь места снаружи?
(-Я имею 64 готовых варианта.)
- Какие-нибудь города...
(- Избранные районы Нью-Йорка, Лондона, Лос-Анджелеса, Токио и прочих.)
Ну, на худой конец можно хоть мир посмотреть.
- Лондон,- сказал Бейли.- Выйдя из комнаты, желаю оказаться в Лондоне.
(- Хорошо. Вы окажетесь в Лондоне.)
Бейли встал с кровати, прошел к двери и вышел из номера.
КАТАСТРОФА
Спустившись на две ступеньки, он увидел, что находится на маленькой улочке. Дома были старыми. Перед ним толпилось множество журналистов с камерами, и полисмены в Британской форме сдерживали их натиск. Вспыхнули софиты, взяв его в перекрестные лучи. Толпа ревела. Он вздрогнул от внезапности света и шума.
- Сюда, сэр.
Кто-то подхватил его под руку и провел к черному лимузину, ждавшему с открытой задней дверцей у обочины.
Бейли оглянулся. Позади осталась черная деревянная дверь с белыми цифрами. Номер 10. За ней мелькнул холл, старинная лампа на столике, старинная стойка для зонтов... Ни следа от комнатушки в отеле, в которой он был за минуту до этого.
- MAPHIS, что это?
- Следите заявление для прессы, господин премьер-министр? - Журналист перегнулся вперед, едва не падая через полицейский кордон, и тянул к Бейли микрофон.
- Скорее, сэр.- Шедший рядом мягко повлек его к лимузину.- Вас ждут в парламенте.
- Будет ли официально объявлена война? - крикнул другой репортер.
- MAPHIS,- сказал Бейли,- что бы это ни было, я этого не желаю. Немедленно верни меня в номер отеля.
Шедший рядом адъютант изумленно уставился на него.
- Сэр, вас ждут в парламенте.
Полицейские под напором журналистов сдавали позиции. Бейли вспомнил бетонную площадь. Опыт показывал, что он в качестве инфоморфа может испытывать боль. Втянув голову в плечи, он промчался сквозь толпу и нырнул на заднее сиденье лимузина.
Адъютант присоединился к нему, хлопнул дверцей, и машина, пронесшись по Даунинг-стрит, свернула направо к Уайтхоллу. Резкая смена обстановки, ошеломленно подумал Бейли. Внезапный тяжеловесный шок. И, хуже того, шок узнавания. Его швырнули в какой-то заранее разработанный сценарий.
- MAPHIS, забери же меня отсюда!
Адъютант встревоженно взглянул на него.
- Сэр?
Бейли взглянул на него. Адъютант был одет в старомодный костюм-тройку и котелок, рядом на сиденьи лежал толстый кожаный портфель. А за окном проносились улицы Лондона, но все выглядело очень уж по-старинному. Ни одного нового здания. Даже машина, в которой он ехал, тоже оказалась старинной. Панели красного дерева, сиденья из коричневой дубленой кожи, верх из бежевого фетра. Задние сиденье отделял от шофера стеклянный барьер. А впереди показалось тем временем здание парламента.
- Ваша речь, сэр.- Адъютант в котелке подал Бейли несколько машинописных страниц.
Бейли взял их. Сверху стояла дата: 3 сентября 1939. Значит, его забросили к началу Второй Мировой войны. Стало быть, кто же тогда он? Черчилль? Но Черчилль пришел к власти позже. Налицо были и другие неточности: слишком оживленное движение, софиты, ослепившие его несколько минут назад... Тот, кто программировал симулятор, явно был не в ладах с историей.
Бейли вовсе не улыбалось оставаться в этой второсортной пьесе еще пять лет, переигрывая заново затяжную, мрачную, неприглядную войну в умирающей с голоду стране. Что же это? У него нет выбора, раз нет связи с MAPHISом?
Лимузин остановился перед светофором у Парламент-Сквер. Повинуясь внезапному импульсу, Бейли распахнул дверцу, выпрыгнул на тротуар и побежал.
Сзади раздались удивленные возгласы, но он не обращал внимания. Свернув за угол, он помчался по узкой боковой улочке, мимо старинных, в саже и копоти, домов. Он снова свернул за угол и... налетел на невидимую преграду.
Не было ни боли, ни толчка - просто его как бы мигом заморозило. Он попробовал пробиться вперед, но мускулы сковал паралич, а улица выглядела, точно фотография. Стояла гробовая тишина. Ни звука, ни движения.
Он хотел было что-то сказать, но обнаружил, что не может.
Ему стало страшно. Ясно одно, либо отказало оборудование, либо произошел сбой в программе. Сознание его все еще жило, но обширная, сложная программа, симулировавшая поступавшие ощущения, зависла. Да, зависла; в худшем случае все вокруг наверняка потемнело бы. Система работала словно по замкнутому кольцу. Он чувствовал воздух в легких ждавших выдоха, вес тела, перенесенный на одну ногу, в то время как другая повисла в воздухе. Может быть, сбой вызван им самим. Ведь он сделал нечто неожиданное: Выскочил и побежал в тот район, данных которого у MAPHISа могло не быть. Хотя в сценарии с самого начала что-то пошло вкось: он же посылал команды системе, а та не отзывалась.
Он попытался пошевелиться, но не смог даже моргнуть. Он застыл на тротуаре, глядя прямо вперед; пара пешеходов недвижно замерла примерно в квартале от него; посреди улицы застопорились машины с тающими дымками позади.
Затем элементы декорации один за другим начали пропадать. Пропали пешеходы, исчезли машины.
Неужели я буду следующим, в ужасе подумал Бейли. Ему вдруг очень захотелось жить, пусть жизнь - просто симуляция...
Белая полоса посреди мостовой начала рассасываться, точно дорога впитывала ее в себя. Внезапно исчезли щели между камнями, которыми вымощен был тротуар. Все вокруг лишилось деталей: пропали отражения в стеклах витрин, облака в небе, дорожные знаки, промежутки меж кирпичами в стене здания напротив. Изображение до абстрактности упростилось: черная улица, серый тротуар, грязно-рыжие фасады домов, окна в белых рамах.
