Сергей Герасимов - Власть подвала
Они включили систему перехода.
Материализовалось что-то вроде палатки с пологом и оттуда начали выходить беженцы: человек семь, в основном женщины. Они вели себя как пьяные. Они веселились, смеялись, строили рожи, причем руками растягивали губы так, что получалась крупная пасть. Эти существа явно не были людьми. Одна из них растянула губы почти до коленей. Вместе с губой оттянулась и нижняя челюсть, образовав чудовищной величины пасть. Заостренные зубы торчали в стороны, как у крокодила.
Беженцы появлялись новые и новые. Они возникали, выходили из палатки и разбредались кто куда. Похоже, что им здесь закон не писан. Вот появилась и совершенно нормальная женщина, спокойная и очень красивая какой-то классической красотой; что-то вроде Пьеты Микеланджело, но совершенно зеленая, вся одного оттенка, включая одежду. Она смотрела так, будто не понимала, что происходит.
В суматохе мне удалось не то чтобы сбежать, но спрятаться в полуподвале соседнего дома. Там я встретил несколько мальчишек. Они резали гнилые яблоки – в поисках эхинокока. Время от времени вытаскивали мелких червячков. Я подыграл им и разрезал еще одно яблоко. Оттуда вывалился довольно крупный червяк, сантиметров пять в длину. Я заметил, что у него усики – это была скорее многоножка, чем червь.
– Это он! – закричал мальчишка.
– Ага, – подтвердил я. – Не трогай пальцами, он опасен.
– Я знаю, – сказал второй. – Точно такой же загрыз моего двоюродного братика.
Многоножка, выпав из узкой дырки, распрямила двенадцать прозрачных мутно-белых ножек: сначала на один сустав, потом на второй и на третий.
Получилось довольно странное, но очень изящное насекомое, непохожее ни на что, виденное мной. Оно двигалось очень точно переставляя ножки, и все было величиной с ладонь.
Когда я вышел из подвала, суматоха уже улеглась. Во дворе было пусто, лишь ветерок натягивал стенки брошенной палатки. Бандюги не забрали прибор, похоже, что теперь он был им не нужен. У палатки стояла зеленая печальная женщина в странной одежде. Видимо, она не знала куда идти.
– Здравствуйте, – сказал я.
Она ответила что-то на незнакомом мне, но очень мелодичном языке.
– Я тоже нездешний, – сказал я.
Она отвернулась и сделала шаг в палатку.
– Постойте!
Я схватил ее за руку и удивился тому, что рука была тяжела как камень. В этом хрупком создании была скрыта такая сила, что женщина просто втянула меня за собой. Я увидел вокруг темно-красное сияние. Потом сияние погасло и я оказался в знакомом мне подвале. Кажется, я вернулся на землю. А я еще даже не соскучился.
12
Первое, что я заметил, это была многоножка, сидящая у меня на рукаве. Я вскочил как ужаленный и стряхнул ее. Существо довольно быстро, но без спешки побежало по дивану, потом легко вгрызлось внутрь деревянной ручки. Оно вошло в дерево как вилка в мягкое масло. За ним осталась норка – такого размера, что можно было просунуть мизинец. Конечно, вставлять туда палец я не собирался. И второе – зеленоватая женщина, которая стояла у двери, слегка наклонив голову. Я уже почти предложил ей сесть, но вспомнил, что она не знает языка. Она стояла неподвижно, но не столь неподвижно, как могла бы стоять статуя. Я все же сказал ей несколько вежливых фраз и попробовал объясняться жестами, но кажется, ее ничто не интересовало. Я, насколько смог, рассказал ей, где у меня холодильник и ванная, а потом ушел в другую комнату, чтобы оставить ее в покое. Уходя, я еще раз взглянул на ручку дивана. В ручке появилось еще одно отверстие: многоножка покинула свое убежище и отправилась странствовать по моей тюрьме.
Это было довольно страшно.
Я не хотел, чтобы в моей ноге тоже осталась дырка. Внимательно глядя под ноги, я подошел к входной двери. Потом стал колотить в нее изо всех сил. Сил хватило минут на пятнадцать. «Точно такой же загрыз моего двоюродного братика»
А что, если это не выдумка и не извращенная детская фантазия?
Наконец, дверь открылась и я объяснил уродику, чего я хочу. Он привел хозяина. Хозяин выслушал меня и осторожно прошел в заднюю комнату. Там он остановился, в восхищении.
– Это невозможно!.. – сказал он. – Все что угодно, но…
– Не знаю, кто это, – ответил я. – Похожа на Пьету, правда?
– Это и есть Пьета, – сказал он. – Она в другой позе, но та же одежда и тот же материал, хотя другой оттенок зелени. Настоящая Пьета больше серая, чем зеленая. Я ведь работал в картинной галерее. Я знаю.
Услышав свое имя, женщина подняла голову и тихо сказала несколько слов.
Последнюю фразу она выговорила сердито – или мне показалось? Затем снова уставилась в пол. Хозяин выглядел так, будто его ударили обухом по лбу.
– Не может быть. Это что-то вроде робота-имитации?
– Хуже.
– Живая?
– Да.
– Все объяснишь потом. Я хочу посмотреть на нее поближе. Я видел ее только на фотографиях.
Он подошел и стал рассматривать женщину с близкого расстояния. Наши пристальные взгляды ее нисколько не смущали. Она держалась гордо и отрешенно, с с легким, но величественным достоинством, которое могло бы подойти, например, принцессе крови. Видно было, что она привыкла к вниманию.
– Она мраморная, – сказал хозяин, – но посмотри на мрамор. Он просвечивается как воск. Он более живой, чем жизнь. Как его шлифовали, по-твоему?
– Каким-нибудь мягким абразивом, шлифовальной пастой, – сказал я. – Мало ли паст.
– Его шлифовали пучками соломы. Ты представляешь, сколько времени на это ушло? Посмотри, вот надпись на ленте: Michel Angelus Bonarotus Florent Fasiebat.
Это личная подпись Микеладжело, единственная, которую он поставил на своих творениях. Только на этой статуе.
– По-моему, она одета довольно тепло, – сказал я. – Неужели в те времена действительно носили такие тяжелые одежды?
– Нет, конечно, это просто драпировка. Настоящая Пьета сидит, а на ее коленях тело бога. Мраморные складки служат подставкой для тела. Очень уравновешенная композиция. Напоминает пирамиду.
Мрамор, если это только был мрамор, показался мне слишком пятнист, но все же его фактура и расцветка поражали. На голове у женщины была наброшена материя, на шее та же материя собиралась в складки чем-то вроде резинки. На лбу проходила горизонтальная, чуть заметная полоска.
– В 1972 году на эту статую напал сумасшедший, – сказал хозяин, – и отбил множество мелких кусков. К счастью, все сумели восстановить. Ведь и у Давида была в свое время отбита рука. Ничего, приклеили. А-аа!
Многоножка вошла в подошву его туфля. Занятые Пьетой, мы не заметили приближения твари. Существо вышло из вовремя сброшенного туфля и продефилировало под шкаф.
