Сборник - Фактор города: Мир фантастики 2010
Обычно-то так не расходятся, школьные учителя тоже тут иногда гуляют, вдруг увидят…
Я кивала. Бедная наивная дама, неужели она всерьез думает, что современные дети контролируют себя лишь из страха получить замечание от учителей?
– Вчера парочки ругались. Причем те, которые туда, в еловую часть, приходят, ну, с намерениями…
Мороженое заканчивалось, и я уже могла иронически хмыкнуть, демонстрируя понимание. Парочки обычно и не скрывали, зачем забираются в самый темный даже солнечным летним днем уголок парка.
– Эх, какие же слова они друг другу наговаривали! А сегодня с утра, – продавщица доверительно перегнулась ко мне через свой ящик, – несколько нудистов догоняли своего приятеля с криками «проигрался – плати»! Надо же так перегреться.
Я удрученно положила пустую обертку в урну и попрощалась с доброй женщиной.
Нудисты, агрессивно напоминающие о карточном долге, довершали картину.
На звонок придется отвечать. Отойдя подальше от мороженщицы, я достала исхрипевшуюся трубку:
– Да, Наташа… Наверное, тут всё. Я поеду проверять свою территорию, что-то мне кажется, что и там…
Я запнулась, но подруга прекрасно меня поняла и так. Тревожить нас могло лишь одно: исчезли предметы нашей охраны.
– Давай встретимся у тебя на перекрестке. Два часа хватит?
Вопрос лишний. За полтора часа я доберусь до своего парка даже пешком, а для того, чтобы убедиться в своих подозрениях, мне и пяти минут хватит. Либо есть, либо нет.
Раскаленный троллейбус грустно пыхтел по пыльной улице. Забавный маршрут, обоими концами упирается в зоны отдыха, возле реки и канала. Но – по загазованным улицам, без тени ветерка, из пробки в пробку.
Обычно я могу поделиться с водителем хорошим настроением. Когда я выхожу, он думает о том, что ему еще неплохо живется. Работа интересная, заработная плата не скачет, сам он жив-здоров, у детей приличная школа, на лето в лагерь к морю отправились… А завтра матч четвертьфинала Лиги чемпионов. Или поход в консерваторию с супругой. Или еще что-то приятное.
Но дарить ему душевное спокойствие и разгонять печаль я буду, конечно, не сама. Это делают те, кто дарит городским жителям доброту. Те, кто в состоянии совершить невозможное, но о себе позаботиться не могут.
Это единороги.
Наши невидимые соседи, добровольные помощники и прекраснейшие создания.
Когда я лениво заканчивала сельскохозяйственную академию и вместе со всеми однокурсниками убеждалась в бесполезности моей будущей профессии для столицы, один из моих любимых преподавателей неожиданно поинтересовался, всегда ли я такая болтушка и можно ли мне доверять в серьезных вещах. Я заверила его, что, конечно, можно и даже нужно, и если эти серьезные вещи не касаются свадеб моих ближайших подруг, то, скорее всего, я смогу промолчать.
После этого он спросил, не заинтересована ли я в получении низкооплачиваемой непрестижной работы с ненормированным рабочим днем и большой ответственностью и связанной с тяжелым физическим трудом.
– А карьерный рост? – спросила я тогда.
– Никакого, – радостно заверил меня преподаватель и уточнил: – Ни в должности, ни в звании.
Конечно же, я согласилась. Тем более что молчания особого, как оказалось, и не требовалось.
– Можете говорить все что угодно, – успокоила меня худая леди в деловом костюме, записывая в трудовую книжку что-то невразумительное со словом «эколог» в середине и выдавая пухлый томик «Краткой инструкции», – вам все равно не поверят.
Наташка тоже попалась на этот блестящий крючок. Определяющим фактором у нас обеих оказалось любопытство. Потом уже мы с ней пытались придумать теорию о неслыханной отзывчивости и громаднейшей чувствительности, которые и позволили выделить нас из всего потока. Но так как я не видела этих качеств в ней, а она во мне, теория оказалась опровергнутой.
Коллектив был маленький, всего десять человек, но незлобный. Больше и не требовалось, единорогов у нас и так почти не осталось, а вероятность появления новых особей очень низкая. Нас с Наташей пригласили вместо отправившейся на пенсию семейной пары и отдали их участки: два берега городской части канала.
Помню, как, возвращаясь домой с тайного совещания в канцелярии общеобразовательной школы, мы пытались придумать название своей работы:
– Ветеринар для единорога?
– Нет, так одна фэнтезийная книжка называется, зачем повторяться…
– Хранитель единорогов?
– Какой из тебя хранитель, да еще с большой буквы – Хранитель, посмотри в зеркало, мелочь…
Мы разглядывали выданные нам пакетики с витаминами и йодированной солью, глупо хихикали и размахивали руками:
– Зато какая ответственность!
– И бесценная польза! Это тебе не в офисе штаны просиживать, бумажки перекладывая.
– И не отчеты сочинять многобуквенные.
За три года романтики поубавилось. Бумажных и электронных отчетов мы отправили не меньше, а возможно и больше, чем те из наших друзей, кто хоть каким-то боком остался связан со специальностью зооинженера. Таких было мало: несколько девчонок в теплицах, ребята, прилепившиеся к ветеринарным клиникам, да десяток человек, рассосавшихся по конюшням.
Учет и охрана единорогов – дело не для хрупких девушек из легенд. Огромное заблуждение. Мой приятель Сашка, оперативно организовавший на отцовские деньги магазинчик с кормами для домашних животных, время от времени приглашал меня поужинать и выпытывал страшную тайну.
– Так где ты на самом деле работаешь? Катаешь детей на поняшке? – невинно спрашивал он, подкладывая мне в тарелку аппетитные кусочки жареного мяса.
– А из чего на самом деле это приготовлено? Из товаров твоего магазинчика? – неизменно отвечала я.
Перед расставанием он повторял вопрос, а на ответ «помогаю единорогам» деликатно щипал меня и фыркал:
– С таким-то задом… Бедные единороги, да если ты будешь их выезжать – раздавишь.
Получал, конечно, по шее, но не унимался. Иногда даже пытался проследить за мной или поймать на слове. Но мои честные рассказы про то, что единорога не надо «выезжать», что он для этого не предназначен, что он хрупкий и тонкокостный, на Сашку производили ровно столько же впечатления, сколько на всех остальных.
– Горазда же ты сочинять, – обижался он, потому что я ему нравилась, и он хотел большего доверия.
И родители обижались, потому что жалели меня и волновались. И друзья обижались, потому что думали, будто я не хочу делиться хлебным местечком. И даже собака обижалась, потому что я не всегда брала ее с собой, а с прогулки приносила тревожащие парковые запахи.
