Самуил Лурье - Полдень XXI век, 2012 № 10
— Ну? — Колян уже вычеканивал возле подъезда мяч. — Пойдем, постучим?
Олежек почесал нос и подумал, что идти ему некуда. Куда бы он ни пошел, все равно придется возвращаться в двенадцатиметровую комнатушку к родной несчастной мамке, к Розочке и ее сыну Сереге, к одноглазому Димке и Ваське с пустыми глазами, и что прогуляй он хоть половину учебного года, ничего в его жизни не изменится.
— Ну? — нетерпеливо повторил Колян и ловко поймал мяч плечом и щекой. — Идешь или нет?
— Нет, — отчего-то закашлялся Олежек и неопределенно махнул головой в сторону. — Я… я к мамке.
— Ну, ты смотри, если что, — недовольно протянул Колян и крикнул Олежеку уже в спину, — я все одно ребят соберу, хоть по воротам постучим.
Он шел зажмурившись. Через полуприкрытые глаза мелькали только тени людей, но даже теней было достаточно, чтобы почувствовать десятки будущих смертей, разглядеть червоточинки и прорехи в телах, которые если уже не стали болезнями, то рано или поздно станут ими. «Они все умрут, — шептал Олежек и, ловя плечами нервную дрожь, повторял это уже как заклинание, — они все умрут! И я умру, только не знаю, когда!»
Не знаю, когда.
Внезапно он остановился.
Он шел к мамке.
Что он увидит, когда поднимется на второй столовский этаж и вызовет из мясного цеха мамку? То же самое?
Олежек открыл глаза. По тротуару брела женщина с детской коляской. Она что-то напевала вполголоса и улыбалась. Ребенок был у нее первым, но она родит еще двух, воспитает почти десяток внуков и успеет понянчиться с правнуками, пока.
— Алле!
Сзади стояла запыхавшаяся Светка. Она смотрела на Олежека хмуро и острый кулачок, которым только что заехала ему между лопаток, не опускала, держала его перед грудью, словно одноклассник должен был немедленно дать ей сдачи.
— Неправильно кулак держишь, — принялся объяснять девчонке Димкину науку Олежек. — Зачем указательный выставила? Вместе держи пальцы! Ровно! Не прячь большой палец в кулак, держи его снаружи! Да не выставляй! Будешь так бить — сама покалечишься! Вот! Ударять нужно костяшками указательного и среднего пальцев. Вот этим местом! Кулак сильно не стискивай, расслабься. Отведи локоть назад, держи кулак пальцами вверх.
Бьешь ровно вперед, поворачиваешь кулак пальцами вниз, вкручиваешь его и напрягаешь уже при контакте! Поняла? Ну-ка… Уй… Неплохо. для первого раза.
Он напряг пресс или что там у него было вместо пресса, но Светка попала в солнечное сплетение, и Олежек тут же присел на бордюр. Светка скукожилась рядом, подула на ушибленные пальцы, покосилась на перекошенное лицо приятеля, буркнула в сторону:
— Сам дурак.
Помолчала и добавила:
— Я все Ваське рассказала. Он на детской сидит с Коляном, мяч хотят погонять, только команды нет. Васька, оказывается, не помнил ничего. Теперь злой на тебя. Сказал, что кулак о твою рожу разбить давно уже собирался, а удовольствия никакого не получил. И еще Колян ему сказал, что ты хвастаешь, что подрался с кем-то в заречном микрорайоне.
— Мне все равно, — выдохнул, наконец, Олежек.
— Что на тебя нашло? — спросила Светка.
— Не знаю, — пожал плечами Олежек, посмотрел на ровненькие Светкины коленки, расправил плечи. — Что бы ты сделала, если бы видела каждого человека насквозь? Ну, к примеру, его прошлое и будущее, чем заболеет, во что вляпается, когда умрет?
— Ничего, — выпятила губу Светка и почесала конопатый нос крашеным ногтем. — Ну, пошла бы в милицию, преступников ловить, или врачом — чтобы лечить. Это ж самое главное — видеть человека насквозь. Мамка, когда с дежурства приходит, всегда говорит, что лечить легко, знать бы, что лечить, да вовремя начать. А то у человека спина болит, а у него на самом деле, может быть, сердце разваливается. Только это все потом, а пока лучше никому ничего не говорить. А то в дурку отправят. Хотя можно шпионов ловить!
— Ага, — кисло согласился Олежек.
— Только так не бывает, — снова стиснула кулачок Светка и выкинула его перед собой.
— Ага, — опять согласился Олежек и увидел соседского Серегу, который тащил под мышкой старый радиоприемник. Сопьется, сойдет с ума, сдохнет в пятьдесят лет в той самой дурке с отнявшимися ногами.
— Чего ты сказал? — не поняла Светка.
— Привет, малявки! — бодро гаркнул Серега и потопал в сторону дома.
— Привет, — пробормотал Олежек и посмотрел Светке в лицо. — У тебя и ресницы рыжие.
— Я вся рыжая! — надула Светка щеки, тут же поняла, что сболтнула лишнее, и залилась краской.
— Нельзя говорить, — пробормотал Олежек. — Я думаю — нельзя говорить, что все знаешь про людей! Вот кино еще было про бессмертных, которые живут очень долго, вовсе не умирают.
— Сказки, — сморщила носик Светка.
— Может быть, — кивнул Олежек. — Но если не сказки, если они есть, то о них никто не должен знать. Вот представь себе, что тебе уже сорок или пятьдесят, а на вид все еще лет тридцать.
— Восемнадцать! — мотнула головой Светка.
— Ну, пусть восемнадцать, — продолжил Олежек. — Думаешь, что так вот и будешь себе топать до старости в восемнадцать лет? И пенсию так пойдешь получать? Нет, Светка, если человек владеет каким-то. таким талантом, он должен таиться. Прятаться.
— Скучно так, — нахмурилась Светка. — Вот, представь себе, что мне восемнадцать лет. И что мне будет восемнадцать лет еще лет тыщу! И всю эту тыщу лет я буду Светкой Козловой, толстухой с конопатым носом и рыжими ресницами? Дурой, как ты сказал!
— Тысяча лет — большой срок, — хмыкнул Олежек, — можно и поумнеть.
— Повеситься, какой большой, — прошептала Светка и наклонилась к самому Олежкиному уху. — Папка мой, когда с работы приходит, когда там у них в депо что-то не ладится, так шипит, блякает все время, ругается и говорит, что загробный мир существует! И рай, и ад! Вот только бога никакого нет, а загробный мир есть! И что он не знает, как рай, а ад как раз у них в депо и находится! И мне кажется, что вот это все вокруг нас и есть ад!
— Да ну? — попробовал сделать умное лицо Олежек, оглянулся, посмотрел на апрельское небо, на обрубленные кочешки тополей с набухшими почками, на трещины в асфальте, на пестрые занавески в окнах ближайшей пятиэтажки, перевел взгляд на встревоженное лицо Светки. — Ты в каком классе учишься?
— В шестом, как и ты, — не поняла Светка.
— Правда? — усомнился Олежек. — Полистаю на переменке классный журнал, проверю.
— Проверяй, — вскочила Светка, одернув короткую юбочку, под которой мелькнули белые трусики. — И я вместе с тобой! — и побежала обратно к дому. — Заодно прогулы тебе выставлю за сегодня! Съел?
