Елена Федина - Бета Малого Льва
— Мы дадим тебе силы. Только позови нас.
— Если вы так сильны, почему вы не поможете аппирам?
— Аппиры — бездонная яма. Даже эрхи от них отказались.
— Но им же надо помочь! Они вымирают!
— Значит, так тому и быть. У них были условия абсолютно схожие с земными: такая же планета, такие же законы. Но Земля вышла из кризисов, а Пьелла нет. Создатель ставит эксперименты.
— Сколько раз он их ставит? — хмуро спросил Ольгерд, вспоминая свое ощущение, что все уже было, и много тысяч раз.
Возможно, с каждым кругом что-нибудь менялось, какая-нибудь малюсенькая деталь, сотый знак гравитационной постоянной, или плотность воды, или видимый спектр, кто знает… и вот такими малюсенькими шажками, круг за кругом, Создатель шел к своей цели: созданию совершенного мира. Времени у него было достаточно. Хотя, кому он говорил, что у него за цель! Может, все так и крутится волчком до бесконечности!
— Это уже не наше дело, — сказал Инагмиан.
Внизу простиралась фиолетово-сиреневая земля. Людей там не было. Прекрасный мир был скучен, хоть и таил в себе неисчислимые возможности. И не было в нем ответа на главный вопрос: ЗАЧЕМ?
Ни в одном сне нельзя находиться бесконечно. Он многое увидел и узнал, но все-таки очнулся в гостиной у бабушки, мирно сидящей в кресле-каталке с вязанием. Мир был, как и прежде, объемным. Чего-то в нем уже не хватало, да и ночь уже вступила в свои права, но все равно он еще принадлежал этому миру. Бабушка тоже. Носки и кресло ей почему-то нравились больше, чем полеты в сиреневом небе над дворцами, построенными так, как хочет фантазия: без учета силы тяжести.
— Ну, как? — спросила она буднично, словно он вернулся с вечеринки.
— Откуда я знаю, как! — вздохнул он, — у меня в голове каша.
— Ты их видел?
— Конечно.
— А эрхов?
— Мне объяснили, что эрхи создали свой замкнутый мир и никого туда просто так не пускают. Даже своих сородичей — белых тигров.
— Знаю. Зато сами они торчат везде. Везде суют свой нос, как будто их об этом просят. Так что все равно ты их увидишь. В другой раз.
— Мне нужен только Лаокоон. Может, он объяснит мне, что тут происходит?
— А если он не эрх? И не Лаокоон? Я тоже могу назваться Кассандрой, но это же не значит, что меня так зовут.
— Тогда ума не приложу, кто он.
— Он еще придет за тобой, вот увидишь. Правда, теперь ты не так слаб, как раньше. Мне будет спокойнее, если ты сможешь себя защитить.
Еще не веря в свои возможности, Ольгерд поднялся и потянул застывшее тело.
— Который час, бабушка?
— Пора спать. И не вздумай ходить в эту спальню! Что за блажь у тебя такая?
— Ладно, ладно, не ворчи, не пойду.
У него сейчас была другая задача. Он хотел себя проверить: на что он теперь годен, и сможет ли защитить в первую очередь не себя, а Зелу. Если это так, тогда не нужно больше прятаться за широкую спину отца, и можно самому встретить этого Конса как положено, по-тигриному. Если б еще три дня назад, там, на озере, он знал, что он белый тигр! Все было бы не так. И не было бы этого унизительного разговора с отцом, когда тебе дают понять, что ты мальчишка и вмешиваешься во взрослые игры.
Ольгерд проделал то, что проделывал на его глазах отец: кипятил воду в кофеварке, сдвигал предметы, расколол пару лампочек, телепортировал из спальни в коридор и обратно и поджег взглядом обрывок бумаги. Ничего сложного в этом не было. Теперь.
И тогда он всерьез подумал, что с Консом один на один придется встретиться ему. Ему, а не отцу. И тогда ему впервые стало жутко.
Утром он застал отца на стоянке. Тот копался в моторе модуля, хотя обычно поручал это Моте. Длинные волосы мешали ему, и он постоянно убирал их со лба, даже не замечая этого.
— Как день рожденья? — спросил Ольгерд, выпрыгивая из своего модуля.
— Что? — отец взглянул на него удивленно, как будто Ольгерд спросил о чем-то давно прошедшем, и снова убрал со лба волосы.
— День рожденья, — повторил он, — вы что там, перепили?
Вид у отца был какой-то больной, черная футболка это еще больше подчеркивала, он казался худым и бледным. И все его восемьдесят четыре были при нем. То ли он слишком устал, то ли Ольгерд теперь смотрел на него другими глазами и видел уже не силу его, а слабость.
— А ты где пропадал? — спросил Ричард.
Этот вроде бы невинный вопрос Ольгерда задел. Ему показалось, что он снова должен отчитываться перед отцом, где он был и что делал. Да и как-то неприятно было признаваться, что пока Ричард там развлекался с Алиной, Зелой и Ингердой, Ольгерд тихо сидел у бабушки и пил чай.
— Послушай, это имеет какое-то значение?
— Никакого, — сказал отец, — успокойся.
— Почему ты не на работе?
— Я в отпуске.
— Как это в отпуске?
— Такое иногда случается. Люди берут отпуск.
— И что, Илларис тебя отпустил?
— Нет, конечно.
Отец продолжил копаться в капоте.
— Па, мне нужно с тобой поговорить, — сказал Ольгерд, — серьезно.
— Мне тоже, — ответил Ричард, — тут кое-что случилось без тебя.
— Что же?
— У нас были гости, — отец взглянул на него устало, — я немного опоздал, Ол. Поэтому от нашего робота почти ничего не осталось. Займись ремонтом.
— Подожди, каким ремонтом? Где Зела?!
— Дома. Не волнуйся, с ней уже все в порядке.
— Что ты меня успокаиваешь? Что случилось? Это Конс появился?
— Да. Во плоти. Они немного поссорились, но трупов нет.
Трупов нет! Успокоительно-насмешливый тон отца просто убивал. Этот Конс все-таки появлялся, и Зеле, вероятно, досталось от него. Но трупов нет!
— А где ты был, черт возьми?!
— Это к делу не относится, — пробурчал отец, не глядя.
— Как это не относится? Ты уверял, что это твоя обязанность, ты мне даже видеться с ней по этому поводу не позволяешь. Поэтому я тебя и спрашиваю: где был ты сам?
— Ол, сбавь обороты, — посоветовал отец, — ничего уже не изменишь. Где я был, тебя не касается. Ясное дело, что далеко.
— А должен был быть рядом, — жестко сказал Ольгерд, он догадывался, что в эту ночь отец остался у Алины, — а если тебе это так трудно, то и не берись за это. Рядом с ней буду я.
