Лев Соколов - Корну
– Пять дней назад на границе восьмого и двадцать второго участков в районе доков был обнаружен труп, – начал он. – Смерть наступила в результате множественных пулевых ранений. Фактически это произошло на глазах патрульного экипажа. Несколько неизвестных убили человека, обстреляли пытавшихся помешать им патрульных и скрылись. Дело отдали нашему участку. При вскрытии медик обнаружил странные аномалии в строении погибшего.
– Я читал этот отчет, – кивнул майор.
– Была установлена личность убитого, – продолжил Лагач. – Им оказался Горемысл Наволод, 1979 года рождения. Он числился в базе данных на пропавших без вести во время войны. Запрос на розыск был подан от имени его жены, Патриции Наволод, в девичестве Патриции Кулоты, 1991 года рождения. По документам жена также является его опекуном. Сам Наволод числится психически нездоровым человеком. В ходе оперативных мероприятий было выяснено, что брак Наволода и Кулоты является фикцией. Гражданка Кулота сама пропала во время войны и, скорее всего, никогда не была знакома с убитым. Стало ясно, что кто-то подделал базу данных и использовал данные погибшей, для того чтобы привлечь к розыску убитого государственные службы. После этого полицейскими аналитиками был проведен поиск по базам данных людей, определенные параметры которых совпали бы с параметрами убитого Наволода. Был составлен список, в котором оказалось довольно большое количество фамилий. Нам стало понятно, что действует целая группа, которая с неизвестной целью разыскивает определенную категорию людей и, возможно, как в случае с Наволодом, устраняет их. Поскольку все пропавшие из списка были людьми одинокими и пропали длительное время назад, было понятно, что их розыск, скорее всего, будет бесперспективен. Поэтому мы решили попробовать поймать злоумышленников, что называется, «на живца». В поисковую базу было отправлено уведомление, где сообщалось, что полиция нашла одного из пропавших без вести, а именно Тадеуша Пшимановского, и попросили родственников откликнуться.
– Мы тоже заметили это объявление, – вставил Виннеке. – А скажите, по каким признакам вы выбрали именно этого человека?
– Ну… – Лагач, до этого излагавший как пописан-ному, смутился и замолк. Роман понял, что пора поддержать товарища.
– Признаков было множество, – начал он. – Мы, хм, провели аналитическую оценку и, используя… вариативный фактор и теорию случайного генерирования…
– То есть вы выбрали фамилию, что называется, от балды? – Надо отдать должное, майор быстро соображал.
– Ну, в общем, да, – подтвердил Рагоза.
– Вы здорово рисковали.
– Вовсе нет, – возразил Рагоза. – Рискуют, когда есть что терять, а у нас на тот момент вообще ничего не было. Конечно, это был нагло. Но так или иначе, эти люди купились.
– К нам в участок прибыли подозреваемые под видом родственницы и семейного юриста, – снова вступил в разговор нащупавший твердую почву Лагач, – где мы их и задержали. Однако задержанные не шли с нами на контакт, а после этого в участке объявились вы и забрали у нас арестованных, ничего не объясняя…
– Меа кульпа, – вскинул руки майор. – Тогда это казалось самым оптимальным решением. Но тем же вечером вы доказали, что это не так.
– Вот, собственно, пока и все, что мы знаем, – сказал Лагач. – Теперь ваша очередь.
– Немного же вы, оказывается, раскопали, – скептически заметил Виннеке.
– А вы нас сюда пригласили не из-за того, сколько мы уже раскопали, а из-за того, сколько мы еще можем раскопать, – заметил со своего места Рагоза.
– Да, – Виннеке вздохнул. – Признаюсь вам откровенно, во времена оны мы бы просто заставили полицию прекратить дело безо всяких политесов. Но, к сожалению, со всеми этими преобразованиями по децентрализации власти нас несколько поприжали в правах…
– Я так понимаю, дело не идет о национальной безопасности, ведь такие дела вы можете забирать под свою юрисдикцию без разговоров? – спросил Роман.
– Да как вам сказать… – задумался майор. – Было это дело когда-то сверхсекретным, а сейчас, похоже, превратилось в обычную уголовщину, даже гриф секретности понизили до минимума. Может быть, гриф вообще нужно давно снять, но это для нашего ведомства нонсенс, – чтоб вот просто так что-нибудь рассекретить.
– Это как понимать? – спросил Роман.
– Ну как бы вам это объяснить… – Майор оглядел всех троих. – Это как чертежи аэроплана времен первой мировой. В свое время они, конечно, были сверхсекретными, а сейчас уже даром никому не нужны. Вот и наше дело, условно говоря, чертежи такого аэроплана, только грязи с ним связано побольше. Тем не менее гриф есть, поэтому, прежде чем ознакомить вас с подробностями, я обязан взять с вас подписку о неразглашении. Вы не должны посвящать никого в то, что услышите здесь, ни сослуживцев, ни начальников, ни близких.
– Мы что, должны что-нибудь подписать? – спросил Рагоза.
– В этом нет необходимости, – отмахнулся майор. – Мы ведем видеозапись нашей беседы. Поэтому просто подтвердите, что обязуетесь сохранять в тайне вверенные вам сведения и предупреждены об ответственности.
– А если мы не захотим, как его там… обязаться? – спросил Рагоза, и оглянулся в поисках невидимой камеры.
– Тогда просто выходите из этой комнаты и забудьте об этом разговоре, – нарочито небрежно пояснил майор.
Он посмотрел на детективов, никто из них не сдвинулся с места.
– Так я и думал, – улыбнулся майор. – Любопытство – великий инстинкт. Ну так что, даете обязательство?
– Говорю за себя: обязуюсь, – после некоторой паузы сказал Лагач и посмотрел на Рагозу и Романа.
– Обязуюсь, – сказал Роман.
– Ну ладно, и я обязуюсь, – проворчал Рагоза.
– Вот и отлично, – кивнул полковник. – Тогда приступим. – Он на секунду задумался, потом взял со стола маленький пульт и направил его на «окно» своего кабинета, и изображение улицы с него исчезло. – Вот что, начнем мы, пожалуй, с просмотра одной записи.
* * *На кристалле была перезапись со старой пленки. Изображение было потертым, иногда по нему пробегали «царапки», цвета были чересчур яркими и контрастными. Странно было видеть такую запись без тарахтения архаичного проектора… На экране был, видимо, конец лета или начало осени – листья на деревьях начали желтеть, но кроны деревьев еще сохраняли пышность. Время – вечер или ранее утро, все затемнено, но вполне отчетливо. Объектив запечатлел, как подъехала колонна бронетранспортеров со странной подвеской: под длинным капотом обычные колеса, а под гробообразным задом, – гусеницы. Из транспортеров начали выпрыгивать солдаты в непривычной форме. На головах у них были четырехугольные «уланки» с черными околышами, и Роман понял, что пленка действительно старая. Такие шапочки носили еще в предшественнице УНБ, годов до шестидесятых прошлого века. Он присвистнул про себя: тогда цветная пленка была в редкость, кто-то не поскупился.
