Роберт Сойер - Мнемоскан
— Вне всякого сомнения, — сказал Дрэйпер. — Это идеально.
— Прошу прощения?
— Это показательное дело того рода, которого дожидался мир. Мы совсем недавно начали копировать сознания, и пока что никто не оспаривал передачу юридических прав личности.
— То есть вы берёте дело?
Пауза.
— Нет.
— Что? Малкольм, вы нужны нам.
— Я — как раз тот, кто вам точно не нужен; я же сам мнемоскан, вы забыли? Вам не нужен в суде робот, защищающий права другого робота. Вым нужен кто-то из плоти и крови.
В этом был смысл.
— Полагаю, вы правы. Вы можете кого-нибудь порекомендовать?
Он улыбнулся.
— О, да. Ещё как могу.
— Кого же?
— Когда вы позвонили, и секретарь снял трубку, что он сказал?
Я задумался, немного раздражённый этой игрой в угадайку.
— Э-э… «Дрэйпер и Дрэйпер». Кажется.
— Точно так — и это как раз тот, кто вам нужен — второй Дрэйпер. Мой сын Дешон.
— А вы с ним хорошо ладите — в смысле, с тех пор, как вы прошли мнемоскан?
Малкольм кивнул. Я тяжело вздохнул.
— Ну, хоть у вас получилось.
Нам удалось назначить предварительные слушания на середину следующего дня. Малкольм и Дешон Дрэйперы прилетели из Манхэттена в Детройт восьмичасовым рейсом — перелёт занял меньше часа. Карен послала в аэропорт свой лимузин с водителем, и он доставил их в её особняк, который будет служить нам штаб-квартирой столько, сколько потребуется.
— Здравствуйте, Джейк! — сказал Малкольм, входя в дом. — И здравствуйте, Карен. Когда мы с вами виделись раньше, я понятия не имел, кто вы такая. Должен сказать, для меня это большая честь. Это мой сын — и партнёр — Дешон.
Дешон оказался мужчиной под сорок с гладко выбритой головой, которая так хорошо смотрится у чернокожих, и так убого — у белых.
— Карен Бесарян! — воскликнул Дешон, изумлённо качая головой. Он схватил её руку обеими своими. — Мой отец прав. Вы даже не представляете, какая для меня честь быть знакомым с вами! Не передать словами, как я люблю ваши книги.
Я натянуто улыбнулся. Не сомневаюсь, что когда-нибудь привыкну к роли консорта при царствующей особе.
— Спасибо, — сказала Карен. — Я тоже рада с вами познакомиться. Пожалуйста, проходите.
Карен повела нас по длинному коридору. В доме до сих пор имелись комнаты, в которые я ни разу не заходил, и это была одна из них: длинное помещение, похожее на зал заседаний. Три его стены закрывали вездесущие книжные полки; четвёртая была телеэкраном. Что ж, Карен сама была большим бизнесом; полагаю, ей было необходимо место, где можно устраивать совещания.
Малкольм, в отличие от меня, высоко оценил увиденное.
— «Folio Society»[15]? — спросил он, оглядывая книги — все в твёрдом переплёте и слипкейсах[16].
Карен кивнула.
— Полный комплект — всё, что они когда-либо издавали.
— Великолепно, — сказал Малкольм.
В зале стоял длинный стол с крутящимися креслами вокруг него. Карен заняла место во главе стола и пригласила остальных садиться. Конечно, никому из нас, кроме Дешона, не нужно было пить, а он, похоже, был доволен уже тем, что находится в её обществе.
— Джентльмены, — сказала Карен, — я очень вам благодарна за то, что вы пришли. — Она обвела руками комнату, но, я думаю, имела в виду и то, что находится за её пределами. — Как вы понимаете, я не хочу всё это терять. Как мы собираемся это предотвратить?
Малкольм сидел, положив руки со сплетёнными пальцами перед собой на стол.
— Как я сказал Джейку, Дешон будет ведущим адвокатам — нам требуется человеческое лицо. Конечно, я буду работать за кулисами, равно как и несколько наших помощников в Нью-Йорке. — Он посмотрел на сына. — Дешон?
Дешон был одет в серый костюм с зелёным галстуком; мне с недавних пор стал нравиться зелёный цвет.
— Вы уже поставили «Иммортекс» в известность о процессе?
Я посмотрел на Карен.
— Нет, — ответила она. — Зачем?
— Полагаю, они захотят принять участие, — сказал Дешон. — В конце концов, этот процесс проникнет в самое сердце мечты, которую они продают. Если суд решит, что вы — не Карен Бесарян, что вы — это кто-то новый и не имеющий права на её собственность, «Иммортекс» попадёт в очень трудное положение.
— Я об этом не подумала, — признала Карен.
Дешон взглянул на отца, потом снова на нас.
— Нам следует обдумать ещё один аспект. Пока всё находится в подвешенном состоянии, ваш сын Тайлер наверняка захочет заморозить ваши счета — и судья вполне может это ходатайство удовлетворить. Никакой судья не решится выселить вас из вашего жилища, но вы можете обнаружить, что потеряли доступ к своим банковским счетам.
— У меня есть деньги, — тут же вмешался я. — Мы это переживём.
— Если только кто-нибудь не подаст и на вас в суд, — сказал Дешон.
Я нахмурился. Он прав. Пусть канадцы и не такие сутяжники, как американцы, моя мать недвусмысленно дала понять, что не считает, что я — это по-прежнему я.
— И что же нам сделать? — спросил я.
— Во-первых, — сказал Малкольм, — поймите, пожалуйста, что мы беспокоимся не о наших гонорарах, мы заботимся о вас. И имейте также в виду, что мы всерьёз рассчитываем победить — в своё время.
— В своё время? — переспросил я. — Сколько, по-вашему, это займёт?
Малкольм посмотрел на Дешона, но Дешон наклонил голову в сторону отца, уступая ему слово.
— В гражданских делах, — сказал Малкольм, — вы можете дожидаться, пока в расписании суда откроется свободный слот, или вы можете купить его на аукционе; правительства штатов сейчас таким образом зарабатывают деньги. Я проверил планы детройтских судов. Если вы готовы потратить, скажем, полмиллиона, то получите процесс с полным составом жюри недели через две. Но это будет лишь начало. Если только это дело не будет урегулировано до процесса, нам придётся пройти весь путь до Верховного Суда независимо от решения судьи по делу о завещании. Так или иначе, но дело «Бесарян против Горовица» станет вехой в юриспруденции.
Карен печально покачала головой.
— Я всю свою профессиональную жизнь пытаюсь создать себе имя, но мне бы не хотелось закончить как Миранда, Роу или Д’Агостиньо. — Она помолчала. — Забавно: множество писателей пишут под псевдонимом, но Бесарян — моя настоящая фамилия; я получила её от первого мужа. Роу — это ведь псевдоним, верно?
— Джейн Роу, да, — сказал Малкольм. — Потому что Джейн Доу уже представала перед судом. Её настоящее имя было Норма Маккорви — она сама сообщила его публике много лет спустя. — Он пожал плечами. — По иронии судьбы впоследствии она стала горячей противницей абортов. Немногие участвовали в вечеринке и по поводу победы в процессе «Роу против Уэйда», и по поводу отмены решения по нему.
