Эдмонд Гамильтон - Рассказы. Часть 2
Впрочем, Вудфорд сообразил, что находится не у себя дома в кровати — там никогда не было так темно и душно, как здесь. Дом! Воспоминания о нем возродили в помраченном сознании Джона Вудфорда и другие: о жене и сыне. Он также вспомнил, что был болен, очень болен. Вот и все, что Джон мог припомнить на данный момент.
Что за место, куда его принесли? Почему тьма была такой непроницаемой, а тишина такой безмолвной? И почему рядом с ним больше никого не было? Он был болен, и врачам и сиделкам следовало бы лучше заботиться о нем. В его мозгу росло раздражение.
Затем он начал ощущать, что ему стало тяжело дышать. Спертый воздух, казавшийся теплым, обжег его легкие. Почему никто не откроет окно? Его раздражение поднялось до такого уровня, что привело его мускулы в движение. Он приподнял правую руку, чтобы дотянуться до звонка или кнопки.
Рука медленно продвинулась только на несколько дюймов в сторону и затем была остановлена прочным барьером. Слабые пальцы исследовали его. Перед ними, казалось, была цельная стена из дерева или металла, покрытая гладкой материей. Рука двигалась вдоль всей правой стороны, и когда он приподнял левую руку, то нащупал такую же стену с другой стороны.
Его раздражение дало волю воображению. Почему, черт возьми, они положили его, больного человека, в такое узкое место? Почему его плечи упираются с одной и другой стороны? Но он сказал себе, что скоро узнает причину. Вудфорд попытался подняться, чтобы позвать тех, кто должен был ухаживать за ним.
К его полному удивлению, его голова ударилась о подобную атласную стену. Он поднял руку и в замешательстве понял, что эта стена или потолок простирались над ним от головы до ног. И лежал он на такой же покрытой атласом поверхности. Почему, во имя всего святого, они положили его в эту атласную коробку?
Мысли Вудфорда находились в полном замешательстве, когда объявилась новая причина для возмущения. Воротничок рубашки сильно давил на горло. Это был высокий тугой воротник, вжимавшийся в его плоть. Это тоже стало для него загадкой. Зачем на нем тугой воротник? Зачем они одели больного человека в парадный костюм и положили в эту коробку?
Внезапно Джон Вудфорд издал крик, и эхо его крика отдалось в его ушах подобно отвратительному, демоническому смеху. Он вдруг все понял. Он, Джон Вудфорд, больше не был больным человеком. Он был мертвым! Или они решили, что он мертв, положили его в гроб и закрыли. Он был похоронен! Заживо!
Страхи, таившиеся в нем при жизни, вырвались теперь наружу. Его секрет, его мрачное предчувствие стали ужасной реальностью. С раннего детства он боялся именно этого кошмара, так как знал, что склонен к каталептическим снам, которые едва ли можно отличить от смерти. По ночам ему снились ужасы погребения заживо. Даже когда каталепсия у него прошла, страх остался.
Вудфорд никогда не говорил ни жене, ни сыну о своих страхах, но они преследовали его всю жизнь. Джон заставил своих домочадцев дать обещание, что после смерти он не будет сожжен, а будет похоронен в склепе вместо земли. Вудфорд считал, что в том случае, если он окажется мертв не по-настоящему, эти меры предосторожности смогут спасти ему жизнь. Но теперь он осознавал, что одинок перед лицом ужасной судьбы, которой так боялся. Он, Джон, лежал в гробу в каменном склепе на тихом кладбище. Его крики никто не мог услышать за стенами склепа, возможно, даже за стенками гроба. Пока он находился в каталептическом сне, то почти не дышал, но теперь, когда он проснулся, ему требовался воздух, а воздух в гробу быстро убывал, и он был обречен умереть от удушья.
Джон Вудфорд на мгновение обезумел. Он кричал, хотя спазмы страха сдавливали его горло. Он упирался руками и ногами в твердую атласную поверхность над собой. Он стучал в крышку гроба сжатыми до боли кулаками, но крышка была прибита крепко.
Вудфорд кричал до тех пор, пока его горло не пересохло настолько, что больше не издавало ни единого звука. Он скреб изнутри по крышке гроба до тех пор, пока не поломал все ногти о металл под атласным покрытием. Он пытался стучать головой, но вскоре, обессиленный, откинулся назад.
Несколько мгновений Вудфорд лежал не в состоянии сделать ни одного движения. Его мозг рисовал живые картины ужасов. Теперь воздух казался еще более горячим, с каждым вдохом все сильнее обжигал легкие. С внезапным приливом энергии Джон закричал снова. Это не помогло.
Вудфорд оказался в ужасной ситуации. Но он должен был сделать все возможное, чтобы не поддаться панике. У него осталось не так уж и много времени, он просто обязан использовать его самым рациональным образом, чтобы найти возможность вырваться из этой тюрьмы.
С этим решением он немного успокоился и начал совершать пробные движения. Джон вновь сжал кулаки и забарабанил по потолку. Это не помогло. Руки были так близко прижаты к его телу узостью гроба, что он не мог нанести ни сильного удара, ни рвануться вперед.
А что же ноги? Лихорадочно он попытался совершить несколько движений, но вскоре понял, что удары ногами вверх еще менее эффективны. Вудфорд подумал о возможности согнуть ноги в коленях и выбить крышку, но понял, что не может поднять колени достаточно высоко и что ступни скользят по гладкой атласной поверхности.
Теперь уже каждый вдох иссушал его легкие и носоглотку. Ему казалось, что весь его мозг в огне. Вудфорд чувствовал, что силы убывают и скоро он потеряет сознание. Все, что он еще мог сделать, он должен был делать быстро. Лишний раз ощутив под руками вокруг себя мягкий атлас, он почувствовал всю ужасную иронию случившегося. С такой любовью он оказался погребен в этой смертельной ловушке.
Вудфорд попытался повернуться на бок, так как подумал, что сможет использовать плечо, чтобы надавить на крышку. Но повернуться оказалось не так-то просто в узком гробу и требовало множества маленьких толкательных движений — медленный и мучительный процесс.
Джон Вудфорд толкался до тех пор, пока не повернулся на левый бок. Тогда он почувствовал, что его правое плечо прикоснулось к потолку. Он уперся левым плечом в пол и со всей оставшейся у него силой надавил на потолок. Никакого результата. Крышка не двинулась, как и прежде.
Он надавил вновь. Отчаяние пронзило его сердце. Он знал, что очень скоро силы покинут его и он сдастся. В его ушах уже раздавался шум. У него оставалось совсем немного времени. В порыве отчаяния он вновь надавил на крышку.
И в этот буквально последний момент раздался скрежет. Этот звук для него стал подобен райской музыке надежды. Джон давил и давил на крышку, не обращая внимания на боль в плече.
Вновь раздался скрип, затем треск ломающихся металлических зажимов. И когда он предпринял еще одну отчаянную попытку, крышка распахнулась и с тяжелым клацанием ударилась о каменный пол. Поток холодного воздуха устремился ему в лицо. Джон с трудом перевалился через край гроба и, сделав несколько шагов, упал на пол.
