Роман Злотников - Вечный. Тетралогия
Боль началась сразу, с первым же, страшно долгим выдохом, который исторг из легких весь имевшийся в них воздух, после чего легкие болезненно сжались и затрепыхались, пытаясь закачать в себя хоть немножко обжигающе холодного и страшно разреженного воздуха. Спустя еще мгновение на его губах появилась кровь. Это начали во множестве лопаться альвеолы и сосуды. А затем он почувствовал, как его тело охватывает леденящее оцепенение. На такой высоте температура вокруг не превышала минус семидесяти градусов по Цельсию…
Планета под ним висела совершенно неподвижно, но Счастливчик знал, что это не так. Каждую секунду он набирал по одиннадцать ярдов скорости, и сейчас он уже падал, преодолевая по сто с лишним ярдов за секунду и продолжая все ускоряться и ускоряться…
Вскоре воздух перед ним уплотнился настолько, что, будь у него целые легкие, он вполне мог бы попробовать сделать вдох. Но дышать ему было уже нечем…
Через некоторое время он почувствовал, что ему стало теплее, затем еще теплее, а еще через минуту от жара у него начала потрескивать кожа. Атмосфера все еще не сгустилась настолько, чтобы стабилизировать набранную им скорость, поэтому его тело все еще продолжало разгоняться, хотя и гораздо медленнее…
Наконец боль стала настолько нестерпимой, что Счастливчик закричал…
Его бренные останки рухнули на поверхность, подняв в воздух тучи каменной пыли. Если бы большая часть воды, которой заполнено человеческое тело, не испарилась еще раньше, наверное, эти останки просто вскипели бы от удара, но этого не произошло. И, что самое странное, это нечто, скорее напоминавшее блин из мясного фарша и мелких осколков костей, изготовленный крайне неумелым поваром, все еще продолжало жить. Но каждое мгновение этой жизни несло в себе боль, боль, БОЛЬ… И эти мгновения складывались в вечность…
Несколько вечностей спустя Счастливчик вынырнул из океана боли и понял, что рядом с ним кто-то стоит. Еще через пару вечностей ему подумалось, что надо подать какой-то знак, что он еще жив.
— Я… пришел… — Ему показалось, что он произнес эти слова не вслух (да и в самом деле, разве это тело могло исторгнуть из своего изувеченного нутра хоть какой-то звук?), а мысленно. Но прозвучавший ответ показал, что это не так. А может быть, Хранители просто умеют читать мысли?
— Да, Господин.
Тут Счастливчик попытался вспомнить, что надо сделать, чтобы открыть глаза, и в следующее мгновение понял, что может видеть…
Они стояли по обе стороны от кучки плоти, которая валялась в выбитой ею воронке, двумя стройными шеренгами. Кожа тех, что неподвижно замерли по левую руку, была абсолютно черной… настолько, что они казались вырубленными из единого куска келемита. И все — раскинутые в ритуальном знаке уважения крылья, когти, рога — все это возрождало какую-то глубинную память. Да, именно так и должны выглядеть демоны, порождения ада, князья тьмы… Ну а те, что замерли справа, были столь ослепительно белы, что их фигуры, казалось, терялись, расплывались на фоне белого света, а венцы рогов казались нимбами…
— Я… выполнил… все условия…
— Да, Господин… и главное тоже.
— Тогда… остановите войну, остановите битву! — Отчего-то с каждым словом говорить ему становилось все легче и легче. Приподняв веки, он увидел, что рядом с ним, прямо в воронке, замерли несколько фигур, но не просто замерли. Одна из них склонилась над ним, чутко вслушиваясь в то, что прошептали исковерканные губы нового Господина, а другие, распростерши крылья, что-то делали с его телом, от чего оно исцелялось прямо на глазах.
— Повинуемся, Господин!
— Как тебя зовут?
— Мое имя — Относящийся, Господин, я — первый, кто постиг замысел Творца.
— Это… ты?
Фигура молчала.
— Это ты все время направлял меня, давал мне знаки, подсказывал?
Фигура все так же молча склонила голову.
— Но… почему?
— Таков был замысел Творца. Я постиг его.
— А если бы я не понял?
— Значит, вы не стали бы Пришедшим После, Господин. И мне пришлось бы ждать еще.
— Но я стал?
— Да, Господин.
Счастливчик замолчал, какая-то мысль вертелась у него в голове, какая-то возникшая только что… наконец он вспомнил:
— Главное условие? Что это за условие? Разве мне было недостаточно просто ступить на поверхность Первого мира?
— Нет, Господин, этого мало.
— Но… что?
— Не волнуйтесь, Господин, все равно вы выполнили его. Даже если и не подозревали о его существовании.
Ив стиснул зубы. Вот черт, все висело на волоске. Он чего-то не учел, и, если бы не случайность, все могло пойти прахом…
— Что это за условие?
Относящийся покорно склонил голову, всем своим видом показывая, что если уж Господина волнуют такие пустяки, то он приложит все усилия, чтобы доставить ему удовольствие:
— Главным условием было то, КАК Пришедший После войдет на Первый мир.
Счастливчик несколько мгновений и так и этак проворачивал в голове его слова, потом проговорил:
— Не понял…
— Подумайте, Господин, разве вы могли войти на Первый мир тем путем, которым вошли, БЕЗ воли Творца? А кто в этой Вселенной рискнет противиться его воле…
Эпилог
Они сидели друг против друга в легких плетеных креслах. Между ними стоял маленький столик, заставленный кувшинами с вином, заваленный фруктами, сырами, зеленью и иной снедью, с которой зубы Творца расправлялись со сноровистостью газонокосилки. На секунду оторвавшись от своего занятия, Творец подмигнул Счастливчику и спросил:
— Ну и как тебе в императорах Вселенной?
Ив сморщился:
— Отстань. Удружил, нечего сказать…
Творец с деланным удивлением раскрыл глаза:
— Помилуй бог, разве это Я?
Ив горько хмыкнул:
— Ну вот, опять завел старую песню… И вообще, не упоминай всуе имя Создателя, он-то, пожалуй, помилосерднее тебя будет.
— Это почему же? — Творец скорчил обиженную мину.
— А потому, что он никого не закабалял НАВЕЧНО.
— А ты, значит, в отпуск хочешь? — протянул Творец. — Не успел, значит, усесться на трон, а уже налево потянуло. И не стыдно?
Ив понуро вздохнул. Творец улыбнулся:
— Ладно, будет тебе отпуск. Чуть погодя. Сказать по правде, меня не очень привлекает идея посадить на трон особь с мужским типом мышления. Ну от безысходности чего не сделаешь…
