Анри Бертьен - Инопланетянка (или: No Fate)
– Оригинально…
– Да нет, это достаточно просто… Я, собственно, ничем не рисковала в твоей голове, когда решилась её загрузить… Разве что – забудешь что-либо не слишком значительное где-то одно- или двухдневной давности…
– А кто определит 'значительность'?
– Ты сам, надо полагать… Я не знаю закона, по которому это происходит – да и никто его, наверное, толком не знает; но на оставление той или иной информации мы влиять не можем – это решение принимает сам мозг, причём – в том блоке информации, который я загружала, он мог некоторые вещи отнести к настолько незначительным, что ты забыл их раньше, чем закончилась загрузка блока. Мы ведь, по сути, не пишем непосредственно в память – мы просто как бы 'диктуем', а выбирает и размещает сам мозг…
…Пока мы мило беседовали о высоких материях, прибой давно уже омывал ноги моей очаровательной спутницы… Босоножки она держала в руке (кстати, я совершенно не заметил, когда она их сняла), а солнце начало целоваться с горизонтом… Заметив это, Лин встрепенулась:
– Да, кстати… мы, кажется, пришли купаться…
Отбежав на недосягаемое для прибоя место, она одним движением сбросила свое платье-хитон и побежала в воду… Я ошалело смотрел ей вслед: девчушка была совершенно голой, бронзовая кожа переливалась в лучах заходящего солнца, а поднимаемые ногами брызги довершали очарование этой картины… Видимо, спиной почувствовав мою озадаченность, она обернулась, будто вспомнив что-то, подошла ко мне и, виновато улыбаясь, произнесла:
– Извини, я забыла о вашей 'этике'… Но мне почему-то кажется, что ты обладаешь достаточным интеллектом, чтобы быстро сориентироваться и принять нашу… Согласись, что она естественнее…
– Да уж…- только и мог пробормотать я, не в силах оторвать от неё взгляд. Надо сказать, что она мне нравилась не только как изумительный человек, но и как женщина, с которой совсем не прочь иметь не только общие взгляды… По крайней мере, логично было бы ожидать, что, увидев её – вот так – совсем рядом – совершенно обнаженной, я должен был бы испытать… ну, скажем так: сильное желание… Теперь же, ошалело уставившись на это немыслимое видение, я откровенно любовался этим изумительным созданием Творца, втайне завидуя его способности изваять такое чудо… А чудо было воистину прелестно – это настолько невозможно передать словами, что я даже не посмею предпринять такую попытку… Никакого желания почему-то не было – одна ошарашенность. Я просто забыл о своем мужском естестве, о своих инстинктах напрочь и, надо сказать, что до конца вечера эти воспоминания меня как-то не очень тревожили. Я вынужден был согласиться, что их этика действительно 'естественнее' – в том, по крайней мере, смысле, что она гораздо ближе к природе… В ответ она рассмеялась, а я получил паузу для того, чтобы наконец решиться и раздеться самому. Как только мне это удалось, она схватила меня за руки и потащила в воду. Мы купались, плавали, ныряли, дурачились и занимались чем попало; я не раз брал её на руки, не раз, играя, обнимал; но – чудо: я испытывал при этом только восхищение, нежность, какую-то немыслимую радость общения с чуть ли не обожествляемым мной существом… Если бы мне ещё вчера кто-то сказал, что вполне здоровый мужик 'в полном расцвете сил и возможностей' может вот так спокойно играть на берегу моря с совершенно голой очаровательнейшей из женщин – я бы смотрел на рассказчика с плохо скрываемой иронией… Но сегодня…
…Мои мысли прервал хлопок падающего в воду снежка и разлетевшиеся брызги. Пока я поворачивал голову, рядом 'приводнилось' ещё несколько 'снарядов'. Собственно, ещё не успев повернуться, я 'определился', что произошла катастрофа: хозяйка дома вернулась, а с ней и Джерри. Теперь Линде не избежать сцен ревности, а мне придётся выкарабкиваться из того дурацкого положения, в которое я попал: ведь вряд ли Вероника исповедует те же взгляды… Изумлению моему не было границ, когда Линда с непостижимой скоростью проплыла к берегу, промчалась по отмели, подняв кучу брызг, и кинулась к ведерку, которое ребята принесли с собой. В следующую секунду она уже растирала снегом своего избранника, Вероника хохотала, забыв о наших Земных приличиях, а мне только тут пришло в голову, что они успели раздеться, наверно, раньше, чем нас заметили. Более того, чувствовалось, что времяпровождение в таком виде им не менее привычно, чем мне – мои комнатные тапочки. Заметно осмелев, я подошёл к Веронике и попытался разделить её веселье по поводу 'женской мести по-челлански'. Кажется, у меня получилось. При этом тот факт, что рядом появилась ещё одна, уже вполне Земная, хотя тоже прекрасная, обнажённая женщина, совершенно никак не отразился на моём отношении к происходящему. Я по-прежнему чувствовал себя, как на удачной вылазке в хорошей, просто изумительной компании – но не больше. Может, кому-то это покажется смешным, но во всём происходящем, пожалуй, именно это мне больше всего и понравилось. Какое-то непередаваемое словами ощущение свободы, восхищение окружающим миром – даже не знаю, как это передать… Слова слишком бедны и примитивны для описания этих ощущений – это нужно попробовать, чтобы понять…
…Покончив с растиркой (мне кажется, только потому, что снег кончился), Линда с явным сожалением посмотрела на опустошённое ведро. Вероника опустила глаза: видимо, только тут сообразила, что рядом – не только достаточно понятные и предсказуемые челлане, но и совершенно незнакомый ей Землянин, в присутствии которого не совсем понятно, как себя вести и допустимо ли быть в таком виде… Однако смущения её хватило совсем ненадолго: буквально нескольких фраз, которыми мы перебросились, оказалось достаточно, чтобы развеять её настороженность, а когда Джерри, не удосужившись одеться, понёс своё сокровище к дому, она уже выжидательно взглянула на меня, явно ожидая, что я поступлю так же. Разумеется, я не мог обмануть ожиданий её очаровательных глаз и потенциальным зрителям могла представиться такая картина: в сумерках два совершенно голых мужика тащат, пыхтя и отдуваясь (ибо энтузиазма хватает обычно только на первую сотню метров) куда-то в сторону от моря двух совершенно голых дам, достаточно прекрасных, чтобы не испытывать ни малейшего желания оторвать от них взгляд. Впрочем, зрители могли существовать, похоже, только в моём воображении: ни в саду, ни в дворике, ни во всём доме в течение всего проведённого там времени я не заметил больше ни одного живого существа…
Надо сказать, что мы всё-таки донесли наши ноши в целости и сохранности до дома, после чего обе они предпочли расположиться 'в изнеможении' на ковре в гостинной. В этом 'изнеможении' видимо, женщины всех цивилизаций воистину едины… Честно говоря, я ожидал оргии – это 'изнеможение', казалось, давало все основания предполагать именно такое дальнейшее развитие событий, но – должен разочаровать многих читателей: ничего подобного не случилось. Джерри 'завёл' какой-то 'музыкальный ящик', и, едва заслышав чарующие звуки зазвучавшей мелодии, обе девушки, переглянувшись, начали демонстрировать нам какой-то совершенно непостижимый, но, по-видимому, хорошо известный им обоим, танец. Было заметно, что для Линды он явно привычен – она в нём просто жила, для Вероники же это было, по-видимому, одно из первых исполнений; но, тем не менее, смотрелось всё это просто прекрасно. Потом были другие танцы, уже 'с использованием представителей сильного пола', мы менялись партнёршами нередко по нескольку раз за танец – и это было просто прекрасно… Совершенно незабываемые ощущения! Потом был принесённый откуда-то Вероникой торт, часть которого мы с успехом уничтожили; было шампанское, мандариновый сок ('это – из того сада, через который мы шли'); мы сидели, лежали, болтали, снова танцевали – до глубокой ночи. Заснули, обнявшись, на ковре; проснулись на рассвете, с первыми лучами солнца; вспомнили, что 'пора домой', сходили на берег, устроили шумное купание, собрали забытые вчера вещи, прихватили ведёрко и вернулись в дом. Одеваться не хотелось. В пассере стояли, обнявшись – Линда откровенно повисла на мне, признавшись, что 'ноги не держат'. Вышли в квартире, минут 15 провели в душе и пошли 'досыпать' – снова обнявшись, уже у меня в постели. Проснувшись где-то к обеду, я как-то отстранённо подумал: интересно, что было бы, если бы всё это увидела моя жена? Линда встала, потянулась, как кошка, надела свой 'хитон', тепло улыбнулась на прощанье, и, помахав рукой, исчезла за дверью пассера…
