Владимир Гусев - Хранитель Виртуальности
И об этом юноша не говорил.
Я прошел уже половину расстояния до дуба с цепью. Еще столько же, и...
- Это не он, не он, не он... - начинают волноваться цветы. Колокольчики жалобно звенят, ромашки отворачивают от меня свои прелестные головки. Тропинка изгибается, круто лезет в гору, хотя я только что шел по равнине. Дуб с уже различимым котом, звенящим золотой цепью, оказывается на вершине. С каждым шагом холм становится все круче. Чтобы не скатиться вниз, мне приходится, опустившись на четвереньки, цепляться за траву руками. Но тропинка, сказав "И-го-го!" и, кажется, подпрыгнув, сбрасывает меня, словно норовистая лошадь неумелого всадника.
Тропинка вышвыривает меня не только из страны Беловодье, но и вообще из вирта!
Я поднимаюсь с пола. В кабинете, естественно, уже пусто - никто не должен находиться в кабинете хранителя, который вышел в вирт! Так что моего позора никто не видел,
Но Кирилл и остальные не могли далеко уйти.
- Ребята, отбой! - огорчаю я всех, выглянув из двери в коридор. Действительно, мои коллеги еще даже не дошли до поворота, ведущего в сени... то есть в холл.
- Что такое? - спрашивает шеф.
- Видно, у них стоит какая-то хитрая система определения незваных гостей. Меня она вычислила.
Мы все возвращаемся в кабинет и занимаем прежние позиции. Техник включает полиграф.
- Ладно. Действуем по варианту номер два, - поразмыслив, меняет план действий шеф. Что же, это достаточно рационально - запустить в вирт самого юношу, напичкав его виртело закладками и выводя все, что он будет видеть и слышать в вирте, на монитор. Конечно, Заратустру-исходного так не поймаешь, но получить ценную информацию можно.
Горе-Заратустра явно рад моей неудаче.
- Спасибо за сотрудничество, - сквозь зубы цедит шеф. - У твоего кумира какая-то непробиваемая защита. Но мы до него доберемся, так и скажи ему, если случайно встретишь в вирте!
- А вы... Не лишите меня допуска? - не верит своему счастью юноша.
- Я ведь обещал: будешь с нами сотрудничать, степень наказания будет нулевой.
- То есть как это нулевой? А если у меня ничего не получилось лишь потому, что он не все рассказал? Отвечай, почему тропинка встала на дыбы? - строго спрашиваю я юношу.
- Что значит - на дыбы? - не понимает он. Техник, возящийся с дистанционным детектором лжи, чуть заметно опускает глаза. Парень действительно не знает, что такое "дыбы".
- Тропика превратилась в вертикальную стену и выбросила меня из вирта. Какое петушиное слово... Какой пароль нужно было ввести, чтобы она пропустила меня к дубу? - строго спрашиваю я.
- Не знаю, - растерянно улыбается парень. - Со мною такого не было.
Техник еще раз чуть заметно кивает. Юноша не лжет, с ним такого действительно не случалось.
- Оставь его, Логвин. Он честно сотрудничал с нами, пусть идет на все четыре стороны. Новое виртело получишь при выходе, личина прежняя, - сообщает Кирилл юноше. - Тебе даже не придется заново учиться ходить - мы проведем тебя по программе защиты свидетелей.
От счастья парень не знает, что сказать.
- Я бы его не отпустил, - возражаю я Кириллу. - Во всяком случае, лишил бы доступа. Навечно. Ты уверен, что он сейчас не помчится в вирт докладывать исходному Заратустре, что за ним охотится целый отдел Винтерпола?
- Не советую это делать, клон Заратустры! - говорит шеф юноше. - Мы все равно поймаем твоего приятеля, а вот у тебя могут быть неприятности.
- Не буду... Только не лишайте меня допуска! - скулит парень.
- Иди уже! - отпускает его Кирилл.
Едва юноша, получив разрешение на выход, исчезает из корпуса, мы возвращаемся в здание Управления. Новое виртело юноши начинено закладками, "жучками" и даже вирт-камерой, позволяющей видеть все, на что упадет его взгляд в вирте, на мониторе, установленном у наблюдателей. По дороге Кирилл отдает нужные распоряжения: все писать, ничего не пропускать, обо всем значительном докладывать. Естественно, в реале юношу тоже ведут.
- Думаю, реальная наружка ничего не даст. Если он и встретится с Заратустрой-раз, то только в вирте, - предполагаю я.
- Еще бы... После столь недвусмысленного указания - что ему еще остается делать? Но вдруг...
- Сообщите мне, как только он найдет Заратустру. У меня группа захвата наготове. Их даже на порог этой страны не пустили.
- Сообщим, не сомневайся. Главное - чтобы юноша не тянул с визитом к своему кумиру. Время дорого.
- И подвержено инфляции. Галопирующей.
Вернувшись в отдел, я оставляю за старшего Юрчика, велю всем быть в полной готовности, а сам отправляюсь к Караваеву за дочерью.
Фоторобот уже составлен. На меня с экрана смотрит бородатый молодой человек в модных очках. Борода его столь обильна, что очертания подбородка совершенно не просматриваются.
- Уберите бороду, - прошу я.
- Уже пробовали, - вздыхает Виктор Мязин, главный специалист по личинам и лицам. - Слишком большая неопределенность, под этот фоторобот будут подпадать десятки тысяч реальных рож. Так что найти его реал-поисковиком - задача практически невыполнимая.
Дочь равнодушно пожимает плечами. Я, дескать, сделала все, что могла, какие ко мне претензии?
- Жаль. Оказывается, он не дурак, этот Заратустра, на голый крючок его не поймаешь.
- Что ты имеешь в виду? - обиженно спрашивает дочь.
- Идем, дорогая! Большое спасибо за помощь, но... Ты все сделала правильно, просто Заратустра оказался хитрее, чем мы думали.
- Куда едем? - спрашивает дочь, едва мы выходим из Управления.
- К маме. То, чем я сейчас собираюсь заняться, лучше делать дома, а не на работе. Слишком интимное это дело...
Глава 21
Только там, где есть жизнь, есть и воля; но это не воля к жизни, но - так учу я тебя - воля к власти!
Ф.Ницше. Так говорил Заратустра
...Игра стала настолько популярной, что в нее играли уже миллионы взрослых и детей. Она стала основным развлечением, вытеснившим и созерцание выдуманных жизней, и имитаторы реальности, и все другие игры и развлечения реальности. Теперь не могло быть и речи о том, чтобы ускорить эволюцию, а потом, после появления существенных изменений, вновь снизить темп до нормального, - в Игру погружались одновременно тысячи тысяч, их нельзя было лишить этой возможности, как нельзя было лишить пищи...
Д. Аймон. Подлинная история Виртуальности
Дома я, извинившись перед дочерью и остановив жену, начавшую было докладывать об успехах в деле обольщения шефа, запираюсь в своем кабинете, опускаю плотные шторы, включаю все лампы и становлюсь перед большим, в полстены, зеркалом.
Сбросив с себя одежду и оставшись, как говорят обыватели, в чем мать родила, я, вспоминая лицо и фигуру Клеопатры, начинаю трансформацию.
