Журнал «Если» - «Если», 2006 № 12
— А вы?
— Мы будем здесь, те, кто выживет… Только ты нас больше не увидишь…
Внезапно я натыкаюсь на брошенную мною же шкуру, видимо, я иду туда, где совсем недавно подсматривал, как Тина и Уаска ловят Интала. И где потом Монка начала погоню за мной.
— Не туда, — раздается в самой глубине норки ее голос, — туда нельзя, иди к реке!
Я послушно сворачиваю, река должна быть внизу, но до нее еще надо добраться, только вот что мне делать потом?
— Плыть, — говорит она, — ведь ты умеешь плавать!
Почему-то становится жарко, как летом. Это огонь несет с собой тепло. Лес за спиной горит, я бегу изо всех сил.
— Монка! — кричу я, но ответа нет. Норка пуста, голос куда-то исчез, неужели я больше его никогда не услышу?
А вот и река, я добегаю до берега и плюхаюсь в воду. Совсем недавно где-то здесь я спасал из воды котоголова. Наверное, поэтому они решили спасти сейчас меня. Вода накрывает с головой, я выныриваю и начинаю грести, течение сильное, вода холодит, шкуру я опять бросил и уже навсегда.
Противоположный берег становится ближе, вот уже чувствуется дно. Теперь можно встать и выйти из воды. Холодный ветер, а ведь совсем недавно он казался таким горячим. Я моментально покрываюсь пупырышками и опять дрожу, только это иная дрожь.
Меня колотит, зубы отбивают какой-то странный ритм.
А ведь я так ждал этого карнавала!
Я не знаю, куда сейчас идти. На этом берегу я вообще плохо ориентируюсь. Это не наши земли, где-то здесь, в пещере, живет странный мужчина с собакой, может, я смогу его найти…
Но пока еще темно, хотя луна все висит в небе, однако небо темное, лишь там, где должно быть наше жилище, оно отсвечивает красными отблесками.
«Скорее бы рассвет, — думаю я, — тогда станет легче!»
Внезапно за очередным поворотом открывается большая заводь с песчаным пляжем. Я иду по мокрому холодному песку, меня все еще знобит, но я уже привык. Зубы перестали отбивать странный ритм, да и пупырышки на коже куда-то исчезли. Скоро рассветет, и на солнце я согреюсь. А потом пойду искать…
Вот только что и кого?
И тут меня вроде как окликают.
Я останавливаюсь, кажется, кто-то зовет меня с реки, вроде бы с самой середины.
Мне ничего не остается, как вновь зайти в воду и побрести по мелководью, чувствуя, что дно постепенно начинает уходить из-под ног.
Хотя нет, вот один большой камень, за ним — другой, будто мост или дорога, проложенные здесь кем-то и когда-то.
И на самой середине, между двумя камнями, зажато чье-то тело.
Я не знаю, кто это, но понимаю: мне надо попытаться вытащить его из воды. Если хватит сил, ведь я весь опять дрожу от холода.
Я пытаюсь подтолкнуть тело, освободить его от каменного плена, хватаю за руки и тяну.
И внезапно сам падаю в воду, а когда, нахлебавшись, выныриваю, то вижу, как течение начинает крутить и нести тело дальше по реке.
Только там мелководье, я бросаюсь следом и пытаюсь догнать.
Вода здесь еще холоднее, но мне все равно.
Два метра, три…
Четыре, пять…
Старшая Мать лежит на спине и смотрит в небо.
Мне хочется отвести от нее глаза: лицо в кровоподтеках, голое тело в ссадинах и царапинах.
Но я подхватываю ее под мышки и начинаю тащить к берегу.
Она молчит, голова болтается, как у неживой.
Но ведь меня кто-то звал с реки, я отчетливо слышал голос.
Становится совсем мелко, я бросаю ее и сажусь рядом. Что-то надо сделать, только я не помню что, ведь я никогда еще не вытаскивал из воды людей, которые перестали дышать.
Снова встаю и волоком тащу ее к берегу, дно здесь песчаное, но в ракушках, мои ноги уже кровоточат, а спина ее, скорее всего, вся покрыта порезами, однако я должен вытащить ее на берег, еще два метра, еще три…
Я переворачиваю ее на живот, кладу себе на колено и давлю на спину.
Внутри Старшей что-то громко лопается, и ее начинает рвать.
Один сон сменился другим, все это происходит не со мной, того Тимуса уже нет — но тогда кто я?
Она дышит, я бережно кладу ее на холодный песок, она лежит на боку, подтянув ноги к подбородку.
— Мы должны идти! — говорю я, глядя, как солнце встает за излучиной.
Старшая Мать смотрит куда-то в сторону, и вдруг я понимаю: она меня не узнает.
Или не видит, будто все еще находится на том берегу.
— Мы должны идти! — повторяю я.
Старшая Мать послушно пытается встать, но сразу же падает на берег.
Я подхватываю ее и буквально тащу на себе.
Смешно, но за последние несколько часов я второй раз прикасаюсь к голой женщине.
Только на этот раз я просто не чувствую ее наготы.
Сны исчезли, может, их больше никогда и не будет.
Как того мира, в котором Монка видела море.
Не будет и Монки, только думать об этом я не хочу.
И про котоголовов не хочу думать — неужели их больше нет?
Этого не может быть, они ведь существовали еще до того, как мы сюда пришли…
— Ты кто? — спрашивает меня Старшая.
— Тимус! — отвечаю я.
— Ты не Тимус, — говорит она, — тот еще совсем маленький…
— Ты можешь идти сама?
Она не отвечает, просто отстраняется от меня и идет рядом.
Только не идет, а бредет, покачиваясь, и время от времени хватаясь за меня, чтобы не упасть.
— Он стрелял в меня! — говорит она.
Я не спрашиваю кто, догадываюсь…
— Я думала, что это Бонза, но оказалось, другой…
У меня подкашиваются ноги, я сам хватаюсь за Старшую, чтобы не упасть.
— Он промазал, но тут я упала в воду… Куда мы идем? Надо обратно!
— Туда нельзя, — говорю я, — там все сгорело…
Она замолкает и останавливается.
Если она меня узнает, то больше ничего не расскажет. Старшая Мать не должна говорить мальчику из племени о том, что случилось. Даже если он уже не мальчик…
Но она меня все так же не признает.
— А почему тебя тоже зовут Тимусом?
— Назвали! — говорю я.
Где-то неподалеку уже должна быть пещера. Главное, найти ее и согреться. Иначе мы оба заболеем, и я, и Старшая Мать. И тогда я не смогу сделать того, что мне велела Монка — пойти в город и узнать ответ.
А Старшая не сможет отомстить, ведь она должна хотеть отомстить — только кому?
Если в нее стрелял не Бонза, то это сделал Кирдык.
Хотя они оба — убийцы, был мир, а они его убили.
Солнце уже довольно высоко взошло над горизонтом. Я начинаю согреваться, хотя больше всего мне хочется что-то надеть на себя.
Чтобы Старшая не видела моей наготы.
Внезапно раздается громкий лай. Большой серый пес появляется между деревьев и прыжками несется на встречу.
