Николай Трублаини - Глубинный путь
Но я отклонился от темы своего рассказа.
Мой самолет прилетел на шахту рано. Солнце еще не успело нагреть воздух, и было довольно холодно.
Посадочная площадка соединялась о шахтой ровным, как стол, и блестящим, как начищенный сапог, шоссе. Меня сразу же забрал автобус, и скоро мы ехали через довольно большой, расположенный вокруг шахты город. В городе жило, по-видимому, несколько десятков тысяч людей, но имел он еще не слишком привлекательный вид: чернели длинные, приземистые деревянные строения, нигде не было заборов, во многих местах лежали груды строительного материала. Весь вид города свидетельствовал о том, что люди пришли сюда недавно и осели здесь временно, для спешной работы.
Девятьсот двадцать пятую все считали гордостью строительства, и это совершенно понятно: ведь на свете немного подземных строений такой глубины. Пробить такую шахту в течение одного года в горном, безлюдном и бездорожном крае было чудом не только технического, но и организационного искусства.
Автобус остановился около надшахтного строения.
Выйдя из машины, я увидел неподалеку Аркадия Михайловича и Тараса в сопровождении широкоплечего высокого человека в шахтерской одежде, в котором я узнал инженера Кротова.
Аркадий Михайлович и Тарас приехали накануне вечером и сейчас собирались спуститься с Кротовым в шахту. Я сказал, что хочу присоединиться к ним, уверяя, что дорога меня нисколько не утомила.
Кротов — он тоже сразу узнал меня — помог мне донести мой чемодан до шахты и отдал его там на хранение. Там же Аркадий Михайлович, Тарас и я получили шахтерские костюмы и шлемы с звукофильтрами.
Выяснилось, что Кротов, который до сих пор возглавлял вентиляционно-пневматическую службу восточной зоны, теперь назначен начальником Забайкальского участка строительства. Итак, он являлся здесь старшим, и с его стороны было очень любезно лично показать нам туннель.
— Может быть, у вас сейчас нет времени? — допытывался у него профессор. — Мы можем осмотреть все и сами.
— Для вас время найдется, — ответил Кротов. — Тропические сады под землей — это такая вещь, что для нее не жаль времени.
Ствол шахты был устроен так, что в нем работало сразу несколько лифтовых кабинок для людей, а кроме того, и грузовые клети. Последние ежеминутно выносили на поверхность тысячи кубометров грунта и высыпали его на большие платформы. Платформы катились непрерывным потоком, отвозили грунт на несколько километров от шахты, и там, где они высыпали его, вырастали высоченные холмы.
Мы вошли в лифт. Кротов закрыл дверцы, и лифт двинулся вниз. Мне начало казаться, что я снова нахожусь в самолете, идущем на посадку.
— А знаете, — обратился ко мне Аркадий Михайлович, — здесь Лида. Она уже внизу.
— Да, ее группа уже спустилась, — подтвердил Кротов. — Мы их встретим.
Во время спуска мы с Кротовым начали вспоминать наши встречи. Я вспомнил слова Догадова о том, что этот инженер во всем поддерживает Макаренко, и поглядывал на Кротова с особым интересом.
Кротов получил образование горного инженера и много лет работал в Донбассе. Это был серьезный человек средних лет, очень спокойный, мягкий, по моему мнению, даже несколько вяловатый.
Где-то посередине ствола лифт остановился. Кротов объяснил, что здесь мы должны разминуться со встречной кабинкой и сменить трос. За те несколько минут, что мы простояли, инженер успел пожаловаться на сотрудников картографического управления, которые в последние дни отняли у него очень много времени.
— Нас донимает Макуха, — сказал Кротов профессору. — Чем он только не занимается! Руководит картографическим управлением, а набрал себе кого угодно. У него работают и геологи, и геофизики, и археологи, и фитопалеонтологи, и обыкновенные зоологи и ботаники, и метеорологи, и, кажется, даже нумизматы.
— А филателистов еще нет? — засмеялся Аркадий Михайлович.
— Вероятно, он скоро и для них найдет работу. Тем более, что он предложил отметить окончание строительства Глубинного пути выпуском специальных почтовых марок. Даже рисунки этих марок подготовил.
Профессор улыбался. Он любил инициативного географа, своего бывшего ученика.
— И знаете, — продолжал Кротов, — его сотрудники выискивают множество различных вещей, которые будто бы необходимы науке, но абсолютно никакого значения не имеют для нашего строительства… Теперь у нас трагедия с палеонтологом. На этих днях мы раскопали на глубине в тысячу пятьсот тридцать пять метров кладбище каких-то допотопных животных.
— Ого! — воскликнул профессор.
— Действительно, небывалое явление… Но в этом самом месте мы должны пробивать русло для подземной реки. Ну, тут и началась война с палеонтологом!
Я, разумеется, с немалым любопытством прислушивался к разговору, угадывая, о каком палеонтологе шла речь.
— Кто же это такой? — спросил я.
— Да есть тут такой Догадов…
— А-а…
— Человек, кажется, смыслящий. Иногда говорит очень умные вещи, а здесь, с этими костями, устроил мне настоящую войну. Сегодня вот послал телеграмму Макухе. Жалуется на меня.
В эту минуту лифт тронулся. Снова пол словно стал проваливаться у нас под ногами.
Однако вскоре лифт начал замедлять движение. Приближалось дно шахты.
— Представьте себе, на какой мы страшной глубине, — сказал Тарас. — Сколько над нами земли и камня!
Я закрыл глаза, стараясь представить себе это, и даже вздрогнул.
— Ужас!
Но вот лифт остановился. Открывая дверцу, Кротов заметил:
— А представьте, какой исполинской силы сдвиги земных масс совершались здесь, если кости зверей попали на такую глубину.
— Мне кажется, что это невозможно, — покачал головой Аркадий Михайлович. — Разумеется, я не такой уж знаток геологии, но все-таки…
— От геологов я слышал то же самое, — сказал Кротов, — но кости существуют — я их видел.
Мы вышли из кабинки.
Первое, что поразило меня и, возможно, Тараса, — это окутывавшая все вокруг полутьма. Девятьсот двадцать пятая шахта явно отличалась своим освещением от того подземелья, куда нас водил Самборский. На мой вопрос, почему здесь так темно, Кротов ответил, что приходится экономить электроэнергию, пока не начнет свою работу электростанция на подземной Ангаре.
В этой полутьме уходили ввысь и где-то в вышине исчезали величественные гранитные колонны с вкрапленными в них порфирами и базальтами. В сумраке совершенно нельзя было различить потолок — высота подземелья достигала здесь ста двадцати метров. Именно в этом месте планировалась постройка подземного вокзала, а немного дальше должны были разместиться депо электровозов и вагонов и различные мастерские.
