Ярослав Смирнов - Аэрогарды
То есть сначала он «ехал» — причем недолго, — а потом словно бы упал: д'Марья ощутил, как желудок на секунду оказался у горла. Это было похоже на ощущения в невесомости с точностью до наоборот.
Однако все закончилось очень быстро, и всяческое движение почти тут же прекратилось.
— Приехали?.. — сузив глаза, спросил Зоммер. Д'Марья подумал и взял блицгевер на изготовку. Палец обер-лейтенанта давно лежал на спусковом крючке.
На этот раз «дверь» открылась не вниз, а вверх. Свет в «стакане» погас. Д'Марья понял это как приглашение выйти, но Зоммер успел первым.
Сделав рукой знак аэрогарду — иди, мол, налево, — обер-лейтенант пригнулся и мягко выскочил наружу, сразу уйдя вправо. Д'Марья вышел вслед за ним примерно-через полсекунды.
Пусто. То есть совсем.
Они очутились в огромном зале с очень высоким совершенно белым потолком. Белыми были и стены, и пол, и двери — их здесь оказалось много, они шли рядами по стенам, до головокружения похожие друг на друга…
Д'Марья поозирался, встал с колена и опустил блицгевер.
Из-за стакана бесшумно появился Зоммер.
— Так, — опережая его, произнес д'Марья. — Я понятия не имею, где мы очутились.
Зоммер сперва недоумевающе уставился на аэрогарда, потом все же усмехнулся.
— Я тоже, — сообщил он. — Однако нас никто не встречает.
— Что же, будем искать хозяев сами, — сказал д'Марья и внезапно слегка вздрогнул, а потом чертыхнулся: только сейчас он обратил внимание на то, что «стакан» стоит на полу этого зала… или ангара, и с потолком никак не соединяется.
— А?..
Обер-лейтенант проследил за направлением взгляда аэрогарда и замер.
— Мы же вроде ехали вниз, — озадаченно пробормотал он.
Словно услышав его слова, «стакан» закрылся, постоял немного и преспокойно ушел в пол.
Не сговариваясь, д'Марья и Зоммер бросились к тому месту, где он только что находился.
Белый пол — непонятно, из чего сделанный: не металл, не пластик, не дерево, — был абсолютно чист. Ни выпуклости, ни вмятины, ни даже картинки с рыбой — ничегошеньки.
— …твою мать, — сказал д'Марья по-русски.
Зоммер дополнил его реплику, добавив несколько энергичных выражений и обнаружив неплохое знание нецензурной идиоматики: впрочем, д'Марья давно заметил, что по-русски в тех случаях, когда действительно нужно облегчить душу, ругаются все — от прибалтов до негров, то есть, пердонадо, афррамериканцев.
Зоммер сплюнул — причем смачно, — поозирался и металлическим голосом произнес:
— Я так понимаю, что нам надо лезть в одну из этих дверей.
Д'Марья вдруг ощутил смутное беспокойство: где он уже слышал про белый ангар и двери?..
А! Руммель и его «семейная легенда»…
Он невольно глянул в глаза Зоммеру и понял, что тот тоже слышал эту историю.
— Вы что, знаете?.. — почти утвердительно произнес обер-лейтенант.
Д'Марья кивнул.
— Откуда?
— Руммель.
— Что?.. Ах да, его отец…
— Именно. Руммель говорил об этом буквально за несколько минут до посадки на Цет-пять.
— Да, очень похоже, — помолчав, задумчиво проговорил Зоммер. — Кстати, теперь я припоминаю, что шли разговоры о каком-то восьмиугольном люке… Вообще-то история темная. Все, кто участвовал в том рейде, в скором времени погибли от тех или иных естественных причин. Подробности этого, не побоюсь громких слов, героического рейда засекречены руководством Фауэска. Многие материалы просто пропали — это ведь случилось как раз после полной ликвидации старых вычислительных, то есть компьютерных сетей и знаменитых технологических чисток. Вот уж не думал…
Он умолк. Молчал и д'Марья.
— Ну что же, — снова заговорил Зоммер. — Выхода нет… точнее, он за одной из этих дверей. Будем надеяться, — добавил он.
Чуть помедлив, он стал надевать бронесферу. Д'Марья сделал то же.
— Проверка, — буркнул он, нажав сенсор ближней связи.
— Слышу, — отозвался Зоммер.
Для очистки совести д'Марья проверил дальнюю связь, но там все было глухо.
— Я иду первым, — предупредил д'Марья. — Дистанция — пять метров.
— Понял.
— Оружие держим наготове, но стреляем в случае крайней необходимости.
— Понял…
Д'Марья посмотрел вокруг.
Они стояли в самом центре зала. До каждой из стен было идти метров сто.
Д'Марья выбрал взглядом дверь и направился к ней пружинистым шагом. Зоммер не отставал.
Двери, двери, двери… зачем вас столько?., какие вы белые, какие большие… а Руммель, кстати, не говорил, что двери были белые. Он просто сказал — металлические… может быть, просто совпадение, на этой планете совпадения любят, и даже, как писал где-то, кажется, в дневниках, Лев Николаевич Толстой, зеркало пролетарской… нет, русской революции, полюбляют… они эти… совместные падения… а кто — они? а вот сейчас увидим.
Он остановился перед выбранной им дверью, втянул ноздрями воздух. Ничем особенным не пахло — ни краской, ни металлом, ни какой-либо органикой, а ведь раньше в этом ангаре что-то находилось, здесь кого-то держали… животных? людей?..
Д'Марья попытался прислушаться к своим ощущениям, что в последнее время вошло у него в привычку, однако сейчас внутренний слух у него атрофировался напрочь, и зрение тоже, он ничего не видел вокруг, только Зоммера — он остановился за спиной, смотрит на счетчик патронов, а чего смотреть, было по четыре полных магазина, по два патрона и истратили-то всего, — и еще где-то далеко позади почему-то бестрепетный и неподвижный мрак Пространства, где замерли десятки кораблей в ожидании приказа, но ведь корабли не могут замереть на месте, и поэтому это только помехи, обман зрения и прочих чувств…
Д'Марья перевел дух и мотнул стволом блицгевера на дверь — открывай, обер-лейтенант.
Зоммер взялся левой рукой за ручку — ручка была круглая и очень неудобная на вид, — потом отдернул руку, снял с нее перчатку (д'Марья мысленно усмехнулся), снова ухватился и резко дернул дверь на себя.
Ну, аэрогарды…
За дверью было темно: обычная ночная темень.
Д'Марья переглянулся с Зоммером и осторожно шагнул вперед.
Тысячи запахов, сотни звуков и десятки ощущений набросились на него, как голодные волки в зимнем лесу. Пахло ночью, пахло сухой травой, пылью, летом, близким огнем, мокрой псиной, незнакомыми цветами, ржавым металлом, землей, женщиной; стрекотали цикады, шелестела листва; в кустах, перед которыми он стоял, прошуршала небольшая змейка, где-то скрипнуло колесо; ночь холодила, за холмами расстилалось огромное пустое поле, скоро пойдет дождь, но он будет лить недолго…
