Брайан Д'Амато - Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса
— Пойду посмотрю, — сказала она.
— Я разузнаю, — воспротивился я и начал вылезать из машины.
— Нет, я сама хочу разобраться.
Она порылась в своей сумочке, вытащила оттуда большую видеоброшь с логотипом группы Уоррена в виде колец Борромео,[229] включила ее и прикрепила к лацкану.
— Я тоже хочу выйти, — попросил Макс.
— Нет, ребята, вы уж посидите тут минутку, — приказала она. — Надо понять, что там происходит.
— Нет, серьезно, — возразил я, — я могу…
— Я знаю, что делаю. Со мной ничего не случится. Как, вы говорили, называется эта армейская база?
— Ближайшая? — переспросил я. — Хоумстедская.
— Верно, — сказала она. — Так, в машину никого не впускать, кто бы что ни говорил и какая бы форма на нем ни была. Я подключила свой телефон, и линия будет открыта — вы сможете видеть все на экране. Вернусь минуты через две.
Мы с Максом переглянулись и сказали «о’кей».
Двигатель она не выключила, распахнула дверь и вышла в проход между машиной и левым дорожным ограждением. В машину ворвался поток влажного душного воздуха. Я перебрался на сиденье водителя. Оно было для меня тесным и слишком высоким, но я не осмелился трогать установки. Макс уселся рядом и уставился на экран. Я тоже не сводил глаз с экрана. Я чувствовал себя так, будто меня кастрировали. И уже не в первый раз. Машины, стоящие впереди, а за ними и все остальные словно начали выдыхаться, и гудки стали смолкать. На подергивающейся картинке с камеры колыхалась небольшая толпа сутулых человеческих спин.
— Прошу прощения. Особо важное лицо. — Ушной микрофон Марены передал властную нотку в ее голосе.
Как ни странно, плотные ряды спин раздвинулись, пропуская ее. Кто-то заворчал, но побоялся открыто оспаривать ее права. Кретины.
Мое внимание привлекла маленькая девочка с болтающимися косичками и большой бусинкой, висящей на переносице, но тут послышался гнусавый женский голос:
— Что, пописать захотелось? Натаниэль, — тянула она, — если хочешь пи-пи, то сейчас самое время.
— Прошу прощения, особо важное лицо, — повторяла Марена. — Извините, благодарю, пропустите особо важное лицо.
Она выбралась на узкое пространство дороги между толпой и стеной дорожных ограждений в оранжево-серебряную полоску. Офицер военной полиции в прозрачном пузыре-шлеме дефилировал туда-сюда, помахивая красным световым мечом, оставлявшим в воздухе надпись «Опасно». С точки, находившейся на груди Марены, было видно, что длинный съезд, ведущий во Флорида-Сити, наглухо заблокирован. Но за баррикадой широкая пустая полоса ровного асфальта катилась дальше на юг в направлении Кубы.
Марена подошла к полицейскому и встала почти у него на пути.
— Здравствуйте, офицер, — сказала она в его шлем. — Вы не могли бы объяснить, как нам разрешить эту ситуацию?
— Да, мадам. Возвращайтесь в вашу машину и ждите очереди, когда вас пропустят в обратном направлении. — В его голосе слышался металл.
Возможно, они специально так настраивали громкоговорители, чтобы те звучали более угрожающе.
— Национальная гвардия распорядилась, чтобы мы двигались на юг дальше этого пункта, — солгала она.
— Извините, мадам, но…
— Мы могли бы поехать обратно на север, но нам не хотелось бы нарушать федеральные указания…
— Оба направления зарезервированы для специального автотранспорта. К тому же нет никаких оснований для того, чтобы пытаться двигаться дальше. Все вы должны отправиться домой или по месту службы. — Он развернулся.
— Постойте, офицер Фуэнтес, — сказала Марена, становясь перед ним и называя его по фамилии на бедже. — У вас наверняка есть дети. Вы знаете, что происходит? Медные шлемы из Хоумстеда направили вас сюда, чтобы без помех вывезти собственные семейства. А вас они оставляют здесь, чтобы вы приняли весь удар на себя. Вас тут убьют, а ваши хозяева будут сидеть на бережке, попивая текилу. Вы понимаете, что я говорю? Так вот, я думаю, мы должны передвинуть несколько из этих загородок и, по крайней мере, пропустить эти машины на север. Что скажете?
— A-четыре, как меня слышишь? — сказал он в микрофон на своем шлеме. — Педро, это Боб, Пятая зона. Привет. У меня тут проблемы.
— Натаниэль, ты хочешь пописать? — снова раздался женский голос.
— Я хочу, чтобы вы знали: я снимаю все происходящее. Ясно? — повысила голос Марена. — И если эти люди умрут здесь сегодня, то об этом узнают все. История непременно привлечет общественное внимание, и вы станете символом всех мерзостей, что происходят в этой стране. Куда бы вы ни пошли, люди будут показывать на вас пальцем. Вам придется отрастить бороду и вернуться в Сан-Хуан.
— Да, жду поддержку, конец связи, — произнес полицейский. — Мадам, через минуту здесь будет еще одна полицейская машина. Они проводят вас в ваш автомобиль.
Марена несколько секунд смотрела на него в упор, но он не отводил взгляд.
— Ты уверен, что не хочешь писать? — гнусавила женщина.
— А что это за желтая штуковина у него на рубашке? — спросил Макс.
— Это емкость с дыхательной смесью, — ответил я. — Если фильтры на его противогазе закупорятся, он может открыть эту штуку и сделать около пятидесяти двух вдохов.
— Во как! — восхитился Макс. — Класс! Здорово!
Фуэнтес сдался в игре «кто кого переглядит» и отвернулся.
Марена встала лицом к толпе в тридцать с чем-то человек, которые решились выйти из машин и выяснить, что тут творится. На экране было не очень отчетливо видно, что произошло дальше. Но три секунды спустя мы наблюдали картину под другим углом. Очевидно, Марена забралась на крышу старого зеленого внедорожника в переднем ряду. Ноги ее упирались в хромированные трубки между двумя рядами досок для виндсерфинга. Судя по тому, что захватывал подрагивающий широкоугольный объектив, перед ней стояли самые обычные люди, соль и пот земли. По странному совпадению, все белые. Ну, давай, расшевели их.
— Слушайте меня, — крикнула она изо всех сил. — Мне жаль, что приходится прибегать к таким вот мерам, но у нас могут возникнуть кое-какие разногласия, поэтому мы должны договориться и действовать совместно. Если мы хотим найти выход из ситуации, следует объединиться.
Они молча смотрели на нее.
— Натаниэль, — вклинилась заботливая мамаша, — ты уверен, что не хочешь пописать?
— Меня зовут Марена Парк. Я профессиональный журналист, телеведущая, со мной мой ребенок, я нахожусь на пересечении U. S. 1 с восемьсот двадцать первой трассой, где была поспешно возведена баррикада, блокирующая все дороги на юг. Здесь нас достаточно много — и нам важно знать, как власти собираются разруливать ситуацию. Но на вопросы отвечает один-единственный офицер, который заявляет, что он тут старший. Я бы не прочь услышать ваше мнение. Мы хотим убраться подальше от центра атаки, но офицер Фуэнтес утверждает, что нам не разрешено въезжать ни на U. S. 1, ни на девятьсот девяносто седьмую. А все потому, что служащие базы в Хоумстеде желают первыми воспользоваться этими дорогами.
