Филип Фармер - Одиссея Грина
— Ну, мы это исправим. Но сначала посмотрим, регулируется ли на этих экранах панорамность и глубина резкости.
Он пошевелил рукоятки. Когда он тронул очередную, все помещение подпрыгнуло. Поспешно вернув все в нейтральное положение, Грин предположил:
— Люди снаружи подумали, что начинается землетрясение. Они еще не то увидят. Та-ак, теперь мы знаем, для чего этот рычажок. Хм-м, а это, кажется, то, что мне надо.
Он повернул рычажок на правом подлокотнике кресла. На всех телеэкранах начал сужаться угол обзора. Поворот в обратную сторону возвращал широкий обзор, но уменьшал изображения предметов.
Ему потребовалось еще пять минут осторожных испытаний, прежде чем он почувствовал себя готовым действовать. Потом он приподнял остров над землей футов на двадцать и покачал его взад-вперед. Леди Удача вспрыгнула к нему на колени и спряталась в них. Гризкветр, ухватившийся за стол, побледнел.
— Расслабься, малыш! — крикнул ему Грин. — Раз ты легко переносил путешествие на ветроходе, тебе и здесь понравится.
Гризкветр слабо улыбнулся, но когда отец велел ему встать позади кресла и учиться управлять островом, румянец и самообладание вернулись к нему.
— Когда мы прибудем в Эсторию, мне, может, понадобится покинуть эту посудину, и кто-то должен оставаться в ней, следить за мной через телеэкраны и действовать по моим сигналам. Ты пока единственный кандидат. Хоть ты еще мальчишка, но у любого, кто спокойно говорит об ударе ножом под ребра человека, должно хватить мужества и на это.
— Спасибо… — выдохнул Гризкветр со всей искренностью.
— Вот что мы сделаем, — продолжал Грин. — Я стану раскачивать этот остров, пока у солдат не начнется паника и морская болезнь, а стены вокруг пещеры не рухнут. Тогда мы снизимся и дадим возможность крысам покинуть корабль. Но мы вовсе не тонущий корабль, нет. После того, как все покинут остров, мы на предельной скорости двинемся в Эсторию.
Зачарованный мальчишка смотрел на экраны и видел в утреннем свете, как солдаты со всех ног удирают в разные стороны с выпученными в ужасе глазами и разинутыми ртами. Некоторые были ранены.
— Мне жаль их, — проговорил Грин, — но кто-то должен пострадать, прежде чем все это кончится. И дай бог, чтобы это были не мы.
Он показал на обзорные экраны, на которых все еще маячили башни.
— Пока островом управляла автоматика, он не мог преодолеть этот барьер. Но с помощью тумблера я отключил ограничители. Теперь двинемся вперед, но не над башнями, а прямо через них. Для этого у нас хватит массы и прочности.
Они ощутили легкий толчок, стены вздрогнули — и башни впереди не стало. Они помчались над равниной. С каждой минутой Грин увеличивал скорость, пока не достиг, как ему показалось, ста двадцати миль в час.
— Эти циферблаты, возможно, показывают скорость движения, — обратился он к Гризкветру, — но мне не знаком ни алфавит, ни цифровые значения. Да это и неважно.
Он смеялся, когда видел, как ветроходы ложатся круто вправо или влево, поспешно уступая путь. Вдоль бортов над поручнями сплошными линиями тянулись ряды белых от ужаса лиц, как будто клочья страха взметались вместе с ветром от пролетающего мимо них острова.
— Если бы у них было время послать сообщение, нас встретил бы весь эсторианский флот, — сказал Грин. — Вот это была бы битва! Вернее, избиение, потому что этот агрегат способен проглотить не один флот.
— Папа, — произнес Гризкветр. — Мы могли бы править целым миром, всем Ксердимуром, и брать пошлину с каждого проходящего ветрохода!
— Да, полагаю, что могли бы, мой дикаренок, — ответил Грин. — Но мы не станем этого делать. Мы используем остров только для одной цели: спасти землянина, твою мать и сестер. После этого…
— Что?
— Не знаю.
Он задумался, равнина тем временем летела мимо, а белые бутоны парусов разных размеров, от маленьких до больших, расцветали и затем быстро уменьшались в размерах.
Наконец Грин очнулся от размышлений и начал объяснять мальчишке:
— Видишь ли, много тысяч лет назад здесь существовала великая цивилизация, которая владела машинами еще более могущественными, чем эта. Они путешествовали меж звезд и находили миры, похожие на этот. Там они основывали колонии, а благодаря тому, что корабли у них были очень быстрыми, они могли преодолевать пропасть между этими мирами и поддерживать контакт между ними. Но потом что-то случилось, произошла какая-то катастрофа. Я не могу представить, что это могло быть, но что-то было. Как бы ни хотелось нам знать причину, мы знаем лишь результат. Межпланетное сообщение прервалось, и с течением времени колонии, вероятно, довольно малочисленные, пришли в упадок и вернулись к варварскому образу жизни. Они, наверное, очень сильно зависели от поставок всевозможного оборудования с материнской планеты и не имели достаточного количества высокообразованных ученых и специалистов. Прошло немало веков, прежде чем некоторые из этих колоний, наверняка позабыв о своем славном прошлом, если не считать отголосков в мифах и легендах, снова достигли высокого уровня технологии. Другие так и остались в диком состоянии. Некоторые же, как, например, твой мир, Гризкветр, находятся в переходном периоде. Ваша культура несколько походит на ту, что существовала на Земле между сотым и тысячным годом нашей эры. Эти даты ничего тебе не говорят, я знаю, но уж поверь мне, что современные земляне считают эти времена, ну… довольно жестокими, а мотивы поступков людей, живших тогда, трудно объяснимыми.
— Я не совсем хорошо тебя понимаю, — ответил мальчик, — но ты ведь сказал, что ничего от мудрости предков не осталось на твоей планете? Почему же на нашей сохранились эти острова? Они ведь дело рук древних, не так ли?
— Правильно! Но это не все. Сам Ксердимур — тоже.
— Что?
— По-видимому, эта планета была огромной перевалочной базой с громадным космодромом для тысяч кораблей. Эти равнины не могли возникнуть естественным образом: их разровняли с помощью могучей техники. В лабораториях создали траву со свойствами, необходимыми для того, чтобы почву не размывали дожди и не уносил ветер. Эту траву высадили на искусственных равнинах. Плюс сами острова поддерживали идеальный порядок. Бог мой! Могу представить, какое движение здесь было, раз им понадобилось строить такой космодром! Десять тысяч миль шириной! Представить невозможно. Ну и делами, наверное, они ворочали! Тогда еще более непонятно, что могло привести их к разрухе и упадку. Узнаем ли мы когда-нибудь, какая сила уничтожила их?
Гризкветр, конечно, имел еще меньше возможностей ответить на этот вопрос. Оба помолчали некоторое время. Затем они почти одновременно воскликнули, когда на горизонте заблестели белые заостренные конусы вокруг Эстории — башни.
