Олег Синицын - Сюжет
День назад Павлик собирался пригласить Юлю на свидание. А сейчас она сама звонит. Неужели он найдет в себе силы отказаться от этого предложения!
? Я был бы очень счастлив! ? откровенно признался он. Юрик рядом с ним схватился за голову.
? Тогда встретимся в семь возле Котовского.
- В семь? - переспросил Божедай. Услышав это, Прохоров погрозил ему кулаком.
- Давай в десять! - предложил Павлик.
- В десять вечера? - удивилась Юля.
Павлик надеялся, что к этому времени их приключения закончатся. Должны закончиться.
? В десять возле Котовского, ? повторил Павлик, словно заклинание.
? Тогда пока, Павлик. До десяти.
? Пока, ? попрощался он.
В трубке раздался щелчок, означающий конец связи. Павлик отнял её от уха и отстраненно посмотрел на обнаженные ветви клена за окном. Юрик помахал ладонью перед его глазами.
- Эй, Павлик!.. Ау!
- Это была Юля. Самая красивая девушка на свете. И она пригласила меня на свидание, - мечтательно произнес Божедай.
? Ты что, назначил ей свидание сегодня? ? взвился Прохоров. ? Ты что, не знаешь ? какой сегодня день?
? Юрик... Ты не понимаешь. Это мое первое свидание!Ё
? Тебе не нужны сокровища? ? напрямую спросил Прохоров. Павлик потупился. ? Не хочешь стать богатым?
? Мы все успеем, ? произнес он и закрыл глаза, восстанавливая в памяти облик Юли, у которой волосы были заплетены в короткую косичку.
- Ты почему у неё денег не попросил? - вернул Павлика с небес на землю Прохоров. Божедай с укором посмотрел на него.
- Как ты можешь такое говорить! Попросить денег у девушки...
- Тогда так, ваше святейшество. Вы сейчас бежите и пытаетесь раздобыть денег, чтобы заплатить за телефон Ковалевского. На все у тебя полчаса.
- Ладно, ? согласился Павлик. ? А ты?
- Я останусь здесь на случай, если Серега каким-то образом выйдет на связь. Давай, бегом!
Из приоткрытой двери струился туман и мерцающий свет. Ковалевский часто дышал, сердце билось в груди. Он прикоснулся к желтому знаку на двери и почувствовал, что пальцы прилипли. Сергей отнял руку. На пальцах осталась желтая краска. Знак был нарисован совсем недавно. Он подавил подступивший к горлу комок и толкнул дверь.
Комната оказалась тесной. Так же как и остальные, стены её были сложены из кирпичей, по которым прошлись синей краской. Однако, в отличие от остальных комнат с трупами, стены этой были испещрены желтыми знаками и символами. Ковалевский перевел взгляд на потолок и увидел знаки и там.
Помещение освещалось пламенем десятков свечей, установленных на крошечных полочках на стенах. В центре комнаты находился стол, заваленный куриными лапками, перьями, волосами и порошками. За столом, спиной к вошедшим, сидел человек с длинными вьющимися волосами. На спинке стула висел белый халат. Рядом с потолка свешивался приличных размеров колокол с длинной веревкой, привязанной к языку.
Услышав скрип двери, человек наполовину повернул голову, и Сергей увидел золотую серьгу в левом ухе. Пламя свечей на стенах вздрогнуло от сквозняка.
Доктор с золотой серьгой повернул лицо к Ковалевскому, и Сергей увидел, что оно покрыто краской. На лбу и щеках нарисованы полосы и кресты. Глаза обведены черной краской и походили на глаза мертвеца. С шеи свешивалось ожерелье из мелких костей. На конце его - куриная лапка.
Когда Сергей впервые увидел длинноволосого на окружном шоссе, он подумал, что этот человек мало похож на доктора. Теперь он не походил на доктора совсем. Он походил на дикаря.
На гаитянина.
- Ты умудрился проследить за мной? - не особенно удивляясь, произнес разукрашенный человек.
Сергей почувствовал лицо сына, уткнувшееся в ягодицу. Сын мелко дрожал.
- Почему умер профессор?
- Его рана была более серьезной, чем показалось на первый взгляд.
- У него была лишь сломана нога!
- Всякое случается. Сначала ногу сломал, потом вдруг сердце прихватило... Всякое случается.
- Мне нужна пластина, которую вы отобрали у меня!
Доктор-гаитянин издевательски засмеялся.
- Профессор отдал её именно мне, - произнес Ковалевский. - Вы не имеете на неё права!
- О каком праве ты судишь? - спросил гаитянин, перестав улыбаться. Сергей замялся.
- Вы - Мастер?
Гаитянин расхохотался. Он посмотрел на Ковалевского. Взгляд его был безумен.
- Мастер везде! Мастер следит за мной! Мастер следит за тобой! Он мой хозяин! Он направляет меня и моих сподвижников. И он - хозяин Пластины крестов!
Сергей немного подумал.
- Неправда. Ты лжешь мне! Никто не может являться хозяином пластины. Она ничья! Тот умерший профессор сам нашел ее! Твой Мастер просто хочет завладеть пластиной. Я знаю это, потому что смотрел фильм вчера!
- Не понимаю, о чем ты говоришь!
- Отдайте её мне! - Ковалевский протянул руку. - Отдайте по-хорошему, иначе...
- Иначе что? - спросил гаитянин, пронзительно глядя прямо в глаза.
Сергей сжал зубы. Этот противный человек начинал раздражать. С самого начала он только и делал, что обманывал Ковалевского.
- Я отберу у тебя её силой! - закончил он.
- Правда? - ядовито произнес гаитянин. Язык его на мгновение высунулся изо рта, словно у змеи. - Полагаешь, ты сильнее меня?
- Я моложе тебя лет на двадцать, я занимаюсь спортом и тяжелой атлетикой. А ты только нюхаешь свои порошки, куришь гашиш и живешь в сыром подвале, набитом мертвецами! - Последнее пришло Ковалевскому в голову спонтанно. Он сомневался в привычках этого человека, но что-то сказать было надо.
Однако его слова не испугали доктора-гаитянина, халат которого сейчас покоился на спинке стула.
- Значит, ты - парень, которого любят женщины?
- Возможно... ? Сергей растерялся. Он не понимал, при чем тут его увлечения.
- Они любят тебя за то, что ты красивый... сильный, смелый. За то, что уверен в себе и можешь за себя постоять!
Ковалевский не понимал, к чему клонит этот странный человек. Тот опустил ладонь на белый халат, накинутый на спинку стула. Сергей вдруг увидел - какие у него длинные ногти.
- Ты можешь за себя постоять, - повторил гаитянин. - Я уверен в этом. Но... хочешь себя проверить?
- Как? - не понял растерявшийся Сергей.
Он напрягся, готовый среагировать на любое движение гаитянина. Если бы тот попытался вскочить со стула и прыгнуть на Ковалевского или нанести удар - Сергей сумел бы защититься. Более того, дал бы достойный отпор. Он никогда не жаловался на слабость удара.
Гаитянин медленно поднял руку. Это движение не представляло угрозы. На белоснежной ткани халата, где только что покоилась ладонь, остался грязный след. Сергей сморщился от омерзения.
- Митра! - произнес длинноволосый. - Гатра павуру...
