Джон Бойд - Последний звездолет с Земли
Не выпуская проводника из виду, процессия медленно двинулась по заснеженному летному полю.
Минут через десять они подошли к избушке, стоявшей на краю поля.
Внутри было светло и тепло, а кофе в огромном кофейнике наполнял комнату своим ароматом. Вся мебель - столы и стулья - была деревянной. Халдан никогда в жизни не видел столько деревянной утвари.
Проводник скинул парку и бросил через плечо:
- Чашки, сливки и сахар найдете у кофейника. Угощайтесь. Через пятнадцать минут подойдут другие проводники и доставят вас в город.
Он отвернулся и вышел в соседнее помещение за деревянной перегородкой. Там в углу стоял радиопередатчик, и Халдан, забыв о кофе, смотрел как проводник садится за передатчик и говорит в микрофон:
- Джо, это Чарли. Группа Мэрстона Мура прибыла. Три пары и двое одиночек.
- Высылаю пять проводников.
- Как насчет света?
- Еще три минуты.
- Ну, пока, Джо.
Когда Чарли кончил говорить, Халдан поинтересовался:
- Какое здесь атмосферное давление и содержание кислорода?
- Кислорода двадцать восемь процентов, а давление один и три на уровне моря.
- Откуда берете кофе?
- Из кофейных зерен, клянусь Христом!
- Два кусочка сахара и немного сливок, пожалуйста!
При звуке знакомого голоса, Халдан обернулся и увидел приближающуюся к нему с прежней грациозностью Хиликс. В руке она держала чашку дымящегося кофе, а лицо выражало сердечное радушие хозяйки, встречающей долгожданных гостей. Халдана удивило не столько само ее появление, сколько стройность ее фигуры. Но больше всего его поразил вид женщины, довольной тем, что удалось сделать любимому сюрприз. В этой улыбке не было и тени вины.
Он взял у нее чашку и сделал глоток. Кофе был вкусный, ароматный, не очень густой, но крепкий.
- Я немного надеялся, что встречу тебя здесь. По мнению Флексона, для тебя здесь самое подходящее место.
- Кто такой Флексон?
- Один тип, который моет сейчас пол в здании суда Сан-Франциско. Но ты должна быть...
Он обвел свой живот рукой.
- Толстая как мячик, - закончила за него она. - По моей просьбе доктор затормозил мои жизненные процессы через три дня после ареста. Я была уверена, что тебя приговорят к Аду.
Похоже, Халдан ошибся в оценке ситуации и поэтому решил сохранять осторожность. Какой-то внутренний голос подсказал ему, что сюрпризы этой планеты далеко не исчерпаны, и не следует раньше времени терять осторожность.
- Откуда ты знала, что тебя тоже сюда отправят?
- Я читала книги по истории. Согласно папской булле от тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года - этого славного декрета о "сопричастности", сожительницы ренегатов также приговариваются к ссылке на Ад.
- А если бы суд не признал меня ренегатом и просто подверг госстерилизации?
- Они не могли пройти мимо таких явных, симптомов, - ответила Хиликс. Я еще в первую нашу встречу заметила у тебя комплекс Файрватера. По моей просьбе доктор воскресил меня в последний день твоего процесса. Мне нужно было убедиться.
Ждать восемь лет в надежде, что нам улыбнется счастье - не для меня, поэтому я решила всем заняться сама.
- Так вот чем объясняется твоя неосторожность! Но кто тебе сказал, что я женюсь на девице, утратившей девственность?
- Согласно папскому декрету, ты уже сделал это.
- Папская власть сюда не распространяется, и ты вряд ли сможешь требовать защиты своих прав на планете беззакония.
Девушка грустно покачала головой.
- Ты никогда не отличился безупречной логикой, мой дорогой. Прежде чем что-нибудь предпринять, я ознакомилась со статистикой. Соотношение числа женщин к числу мужчин, отправленных на Ад, составляет три к пяти. И перед тем, как подойти к тебе, я хорошенько присмотрелась вон к тому седому мужчине у окна. Он выглядит очень одиноким и наверняка не погнушается моим обществом.
Медленно прихлебывая кофе, Халдан окинул взглядом двух остальных женщин. Полнота блондинки грозила перейти в ожирение, а другая была чрезмерно худой. Обоим было около тридцати.
Одолеть эту девушку было все равно что найти квадратуру круга без остатка. До сих пор на ее счету был только один глупый поступок: ненужная игра с его любовью. Так кто за кем полетел на Ад?
- Ну что ж, я возьму тебя, - выдохнул юноша. - Забери эту дурацкую чашку, а я попробую справиться со стеснением и при всех поцеловать свою женщину.
Он стал от шеи подбираться к губам девушки, вызывая возрастающий вал радостного смеха. Эта неожиданная публичная демонстрация чувств вызвала замешательство среди мужчин и понимающие улыбки на губах оробевших женщин.
- Теперь ты моя, - шепнул юноша. - Как ты чувствуешь себя в роли жены человека, который не читает до конца сборников поэзии?
Она опять засмеялась, но теперь смех возбуждали не ласки возлюбленного.
- Ты попался на критику Милтона. Зная тебя, я не сомневалась, что ты немедленно погрузишься в его творчество и у тебя не останется времени на чтение Файрватера... Психология упрямого ребенка... Но я была горда тобой, мой Халдан, а девчонки из нашего корпуса наградили тебя овациями, когда ты не сдался... А когда ты выступил в защиту поэта, которого я так... не люблю, и в мою собственную, я не удержалась от слез.
Слезы гордости и удовлетворения заблестели в ее глазах, и чтобы не смущать присутствующих видом этой и без того чересчур теплой встречи, Халдан предложил:
- Не знаю, принято ли здесь представляться первым, но мне кажется, надо попробовать познакомиться с остальными ссыльными.
- Хорошо, - согласилась девушка.
- А ты не посягнешь на того седого мужчину или на того приятного молодого брюнета?
- Ты будешь моей единственной жертвой, - пообещала Хиликс.
Своим воркованием влюбленные помогли забыть о неприятностях наблюдающим за ними людям. Только седой мужчина все так же стоял у окна, прикрыв глаза ладонью от света и всматриваясь в темноту.
Они представились первыми, и этот шаг был с благодарностью принять другими. Остальные ссыльные по очереди называли себя и с нервной поспешностью рассказывали о преступлениях, за которые их приговорили к Аду.
Харлан-5 и его жена Марта были социологами. Их приговорили за фальсификацию документов рабочих, которым грозила ликвидация. Харлан признался, что вместе с женой спас от газовой камеры около пятидесяти человек.
Хьюго-2, немец, был музыкантом. Его длинные, растрепанные волосы торчали во все стороны. Изъясняясь с сильным немецким акцентом, он вкратце рассказал, как пытался сплотить вокруг себя единомышленников, чтобы выступить против исполнения на массовых празднествах компьютерной музыки. Четвертый человек, к которому он обратился, музыкант его же оркестра, оказался тайным осведомителем.
