Павел Амнуэль - Маленький клоун с оранжевым носом
– Тогда…
– Что тогда? Да, не таким ножом был убит ваш друг. Другим, очень похожим. Мы его не нашли. Вот вы мне и расскажете, куда спрятали – как говорится, для облегчения участи.
Чьей, хотел бы я знать. Моей? Что я могу сказать? Да, виновен? Я сам это понял совсем недавно, когда все, сказанное Игорем, улеглось в сознании, звонок Инги заставил задуматься, а голос, который я наконец узнал, поставил точку. Но ведь это все равно не я, понимаете вы это? То есть да, я, конечно, я, мне с этим теперь жить, мне – и Игорю тоже, но он-то хоть может быть уверен, что спасал отца, а что думать мне?
– У Алика было два таких ножа, – сказал я, а мог и не говорить: все это безнадежно. Ничего не докажешь. – Только два… Оба у вас. Я их не трогал. Никто, кроме Алика.
– Значит, был третий нож, – уверенно произнес Учитель.
– Вы все обыскали – в квартире, под окнами, в мусорных баках, – сказал я. Надо же было что-то говорить, как-то защищаться, хотя больше всего мне хотелось оказаться сейчас одному где-нибудь – в камере, в чистом поле, в могиле, где угодно, чтобы обдумать, понять до конца, хотя, в общем, я и так все почти до конца понимал…
– И не нашли, – кивнул Учитель. – Найдем – с вашей помощью.
– Орудия убийства у вас нет, – сказал я. – Мотива тоже… Зачем мне…
– Скажу. – Учитель направил в мою сторону остро заточенный карандаш, который он держал в пальцах. Будто копье, которым собирался проткнуть меня насквозь. – С мотивом как раз все в порядке. Вы знаете: я говорил с Ингой Киреевой. У вас с ней намечался роман – после того, а может, и во время того, как у госпожи Киреевой был роман с вашим другом. Как-то так получилось… одновременно… Послушайте, – неожиданно переменил тему Учитель, видимо, моральная сторона случившегося мешала ему рационально размышлять над стороной криминальной, – послушайте, вы оба – женатые люди, у обоих дети, у вас девочка, у вашего друга сын… Я просто хочу понять: неужели эта женщина, Инга Киреева, я имею в виду, неужели она так на вас обоих сильно… Я видел ее, говорил с ней – довольно симпатичная особа, незамужняя, да, и что? Я бы даже не назвал ее умной. Что случилось? Почему вы оба так в нее влюбились, что когда она одному из вас отказала…
– Отказала она мне, – сказал я, прервав возмущенно-обличающий монолог следователя. Он действительно не понимал, как это происходит между двумя мужчинами и одной женщиной, даже если мужчины – друзья, и у обоих есть жены и дети? Он никогда прежде с подобными случаями не сталкивался? – Она мне отказала, но было это полгода назад, и я, обратите внимание, понятия не имел, что Алик тоже… Это было… Вы правы, наваждение какое-то. Инга даже и не в моем вкусе вообще-то… Как мне казалось. И не был я никогда склонен к приключениям такого рода. Как-то это вдруг получилось.
– Любовь с первого взгляда, – вставил Учитель, записывая мои слова в блокнот быстрыми значками.
– Что? Нет, почему с первого? Мы довольно давно были знакомы. Это и удивительно: почему оба вдруг… А может, неудивительно… Мы с Аликом на многое смотрели одними глазами, с детских лет еще. Я несколько раз приглашал Ингу в кафе после работы. Один раз были вдвоем в кино: смотрели «Александра», нудный фильм, но зато три часа рядом. Я решил было, что… В общем, она сказала мне, чтобы я не мучил сам себя… Не важно, к делу это совершенно не относится.
– Почему же? – удивился Учитель. – Мы говорим о мотиве преступления.
– Какой мотив, о чем вы? Это было полгода назад! Я понял тогда, что кто-то у нее есть. И собственную глупость понял тоже. А о том, что это был Алик, узнал потом – через месяц или два, не помню, Алик мне сам рассказал. В принципе у нас не было друг от друга секретов. И я ему тоже рассказал, как пытался перебежать дорогу на красный свет. Мы посмеялись, потому что и у Алика с Ингой тоже к тому времени все было кончено. Она женщина хорошая, но… В общем, женщина, и этим все сказано.
– Все? – поднял брови следователь. – Видимо, не все. Иначе почему вы ударили вашего друга…
– Нет!
– …ножом? Госпожа Киреева подтверждает, что вы были в нее сильно влюблены. До самозабвения, вот здесь записано. Да, прошло полгода, как она вам отказала. А вчера вы пригласили ее в кафе и пытались убедить в том, чтобы она скрывала от следствия и свою связь с вашим другом, и инцидент с вами. Почему? Ответ напрашивается: чтобы скрыть мотив!
Значит, Инга именно так поняла наш с ней разговор? А почему нет? С ее точки зрения… Господи, у женщин одно на уме. Что ты им ни говори, они все понимают по-своему: ага, он тоже хотел… А потом говорят: все мужчины одинаковы. Глупо.
– Не было у меня никакого мотива, – устало сказал я. – Я и думать об Инге забыл, и говорил я с ней совсем о другом, она просто не поняла…
– Все у вас ничего не понимают, – осуждающе сказал Учитель. – Инга дурочка, ничего не поняла, я тоже ничего не понял в этом деле – мучаю невиновного…
Это у него юмор такой? Я крепче сцепил ладони, лежавшие на коленях. Очень хотелось закричать, вскочить, сломать что-нибудь. Никто ничего не понимал. Никто. И не хотел понимать. И не мог, вот что самое страшное. Алик понял бы, ему бы и объяснять не пришлось. Игорь мог бы понять, но его-то от этой информации надо было держать подальше. А больше не понимал никто.
– Я действительно невиновен, – сказал я. – Можете не верить…
– Я и не верю, – подхватил следователь. – Мотив есть, возможность… Вы мне о ней расскажете.
– Почему трое свидетелей утверждают…
– А, вы об этом. – Учитель покачал головой. – Да, они вас покрывают, скажите им спасибо. Вам они этим не помогут, а себе только навредят. Я это объясню и супруге… вдове Алекса, и его матери. После похорон, конечно. И что плохо: ребенка они тоже учат говорить неправду.
– Ничему никто Игоря не учит, – сердито сказал я. – И говорят они только то, что видели своими глазами. Послушайте, вы все не так понимаете! Да, я убил Алика…
– Вы это признаете? – вскинулся следователь и даже привстал, перегнулся ко мне через стол, хотел, наверно, поближе рассмотреть выражение моего лица. – Повторите-ка!
Не стал я повторять, я и так произнес вслух слова совершенно невозможные, немыслимые в этом мире, где никакая черная кошка ни разу между мной и Аликом не пробегала, и инцидент с Ингой остался в прошлом, это даже не инцидент был, а так… небольшое облачко, которого мы и сами не заметили бы, если бы не разговорились однажды об уже прошедшем. Убить Алика? Даже в страшном сне…
Но убит он был на другой ветви. И убил его там я. Да. Признаю. Тот я, что убил Алика, признает. Развилка, видимо, как раз тогда и произошла, когда началась у Алика любовь с Ингой. В нашей реальности Инга дала мне от ворот поворот, а в той, другой, видимо, сказала «да» и начала крутить с нами обоими. Возможно, это доставляло ей моральное удовлетворение. Или чисто спортивную радость. Или… Не знаю.