А. Азимов - Роботы утренней зари
— Сколько ему лет?
— Примерно, как и мне — тридцать пять, может, даже года на два моложе.
— Мальчик, — печально сказал Бейли, — даже моложе меня. Но в этом возрасте… Он мог догадаться насчет Джандера, но ничего не сказать. Может, он ревновал?
— Ревновал?
Бейли подумал, что на Авроре и на Солярии это слово может иметь мало значения.
— Ну, злился, что вы предпочитаете другого.
— Я знаю значение этого слова, — резко сказала Глэдия. — Я только удивилась, что вы считаете аврорцев способными ревновать. В сексе не ревнуют. В чем-то другом — да, но что из этого? Что он мог сделать?
— Не мог ли он сказать Джандеру, что близкие отношения с роботом ухудшают ваше положение на Авроре?
— Но это же неправда!
— Джандер мог поверить, если бы ему сказали, что он вредит вам…
— Джандер не поверил бы. Он делал меня счастливой, он был моим мужем, и я ему говорила это.
— Я не сомневаюсь, что он верил вам, но его могли заставить поверить и в противоположное. Если он оказался перед непереносимой дилеммой Первого Закона…
Лицо Глэдии исказилось
— Вы повторяете старую сказку о Сьюзен Келвин и роботе-телепате, в которую никто старше десяти лет не верит. Этого не может быть. Я с Солярии, и знаю о роботах достаточно. Нужны невероятные знания, чтобы парализовать в роботе узлы Первого Закона. Это мог бы сделать доктор Фастольф, но никак не Сантирикс Гремионис. Гремионис — создатель стилей. Он работает на людей. Он изобретает прически, конструирует одежду. Я делаю то же самое, но только для роботов, а Гремионис никогда не занимался роботами. Он ничего не знает о них и умеет только приказать закрыть окно или сделать еще что-нибудь вроде этого. А вы хотите убедить меня, что смерть Джандера произошла из-за наших с ним отношений?
— Вы могли этого не знать, — сказал Бейли.
Он рад был бы прекратить допрос, но не мог.
— А что, если Гремионис узнал от доктора Фастольфа, как это сделать…
— Гремионис не знает доктора Фастольфа, и ничего не понял бы из его объяснений.
— Ну, вы же можете этого не знать. А что касается знакомства с доктором Фастольфом, то ведь Гремионис часто бывал у вас.
— Но доктор Фастольф почти не бывал у меня в доме. Вчера, когда он пришел с вами, он во второй раз переступил мой порог. Он боялся быть слишком близко, чтобы я не потянулась к нему. Он сам однажды в этом признался. Он таким образом потерял дочь — глупость какая-то. Видите ли, когда живешь несколько столетий, у тебя куча времени, чтобы пережить тысячи потерь. Радуйтесь своей короткой жизни.
Она заплакала.
Бейли беспомощно смотрел на нее.
— Простите меня, Глэдия. У меня нет больше вопросов. Могу ли я позвать робота? Может, вам нужно помочь?
Она покачала головой.
— Просто уйдите, — сказала она сдавленным голосом. — Уходите.
Бейли вышел. Жискар шел следом. Когда они вышли из дома, к ним присоединился Дэниел. Бейли почти не заметил этого.
Он рассеянно подумал, что начал принимать присутствие роботов, как должное, как свою тень, и что скоро будет чувствовать себя без них как бы голым.
Он быстро шел к дому Фастольфа, и мысли его путались. Сначала его желание увидеть Василию возникло от безнадежности, от отсутствия других объектов для проведения расследования, теперь же все изменилось. Появился шанс, что он встретился с чем-то жизненно-важным.
34Лицо Фастольфа было мрачно нахмурено, когда Бейли вернулся.
— Есть какой-нибудь прогресс? — осведомился Фастольф.
— Я исключил, кажется, одну часть возможности.
— Часть возможности? А как вы исключите остальное, и как вы установили возможность?
— Я обнаружил, что исключить возможность нельзя, и начал ее устанавливать.
— А если вы обнаружите, что нельзя исключить вторую часть возможности, на которую вы так таинственно намекаете?
Бейли пожал плечами:
— Прежде чем обсуждать это, я должен повидаться с вашей дочерью.
— Ну, мистер Бейли, я выполнил вашу просьбу и попробовал связаться с ней. Пришлось ее разбудить.
— Вы хотите сказать, что она на ночной стороне планеты? — огорченно спросил Бейли. — Боюсь, что я глуп и воображаю, что я у себя на Земле. Там в подземных городах день и ночь теряют свое значение, и установлено единое для всей планеты время.
— Неплохо. — Помолчав, Фастольф продолжил: — Эос — центр роботехники, и очень немногие работники живут в других местах. Василия просто спала, и настроение ее не улучшилось от того, что ее разбудили. Она не пожелала говорить со мной.
— Давайте еще раз.
— Я говорил с ее роботом-секретарем, и неудобно теперь менять сообщение. Василия ясно дала понять, что со мной говорить не будет. По отношению к вам она оказалась более уступчивой. Робот сообщил, что она даст вам пять минут на ее частной трехмерке, если вы вызовете ее через полчаса.
Он взглянул на часы:
— Личной встречи с вами не будет ни в коем случае.
— Условия не подходят, и время тоже. Я должен видеть ее лично и на тот промежуток времени, какой понадобится. Вы объяснили ей важность дела?
— Я пытался. Она не согласилась. Она изменит свое решение для кого угодно, только не для меня. Я это знал, и поэтому напустил на нее Жискара.
— Почему Жискара?
— Он ее любимец. Когда она изучала роботехнику в университете, я позволил ей скорректировать некоторые мелкие особенности его программы, а это больше всего сближает человека с роботом, исключая метод Глэдии, разумеется, и Жискар стал как бы Эндрю Мартином.
— Кто это такой?
— Вы не слышали о нем?
— Нет.
— Странно! Все наши древние легенды мы унаследовали от Земли, а на Земле их, оказывается, не знают. Эндрю Мартин был робот, который постепенно становился человекоподобным. Конечно, человекоподобные роботы были и до Дэниела, но это были просто игрушки, чуть получше автоматов. Тем не менее, легенды рассказывали потрясающие истории о способностях Эндрю Мартина — явный признак фантастической природы легенд. Там говорилось о женщине, которую обычно звали Маленькая Мисс. Я уверен, что каждая девочка на Авроре мечтала быть Маленькой Мисс и иметь такого робота, как Эндрю Мартин. Василия тоже мечтала, и ее Эндрю Мартином был Жискар.
— Ну, и что дальше?
— Я попросил ее робота передать ей, что вы придете с Жискаром. Она несколько лет не видела его, и я подумал, что в этом случае она, может быть, согласится встретиться с вами.
— Но не вышло?
— Не вышло.
— Тогда нам надо придумать что-то другое. Должен же быть какой-то способ.
— Может, вы и придумаете, — сказал Фастольф, — за пять минут свидания по трехмерке.
